Дверь приоткрылась, едва не зарядив ему по лбу. Ульяна, уже успевшая сменить шортики на джинсы, без особого восторга воззрилась на него исподлобья, подперев рукой на косяк.
— И ты решил самоутвердиться за счет доверчивой дурочки? Да, знаю. Всё это было очевидно и тогда, — она была как никогда серьёзна и грустна. — Ты всегда был зависим от окружения. И с годами ничего не изменилось. Зато я, благодаря тебе, прошла хорошую школу жизни и рано разбила розовые очки.
— Вот видишь, как хорошо. Можно сказать, я даже доброе дело сделал.
Натянутую недошутку не оценили.
— Не сделал. И очень печально, что ты этого не понимаешь.
— Сильно я тебя тогда, да? — задумчиво почесал согнутым пальцем за ухом Кометов, облокотившись на холодную стену.
Он едва ли не впервые в жизни задумался о той ситуации не просто как о ребяческой шалости, а как о проступке, последствия которого растянулись и отпечатались на годы вперёд.
— Сильно, — дверь перед ним снова закрылась.
— Грустно. Ну, ничего. Значит теперь придётся постараться, чтобы ты меня простила, — бодрый голос не обманул бы тех, кто знал Кирилла достаточно близко. На самом деле он реально плавал где-то на своей волне лёгких угрызений совести, но в силу характера и профессии не выпячивал этого. Проблема была в том, что собеседница по ту сторону никогдане знала этого человека. Ни плохо, ни хорошо. Никак. — Но для этого и ты пойди мне навстречу. Хватит скалить зубки, давай проведём хотя бы пару часов, как взрослые люди. Выпьем, поговорим. А там, быть может, закончим начатое в отеле… — Матвеева вышла из раздевалки, на этот раз полностью одетая. Кирилл с грустью посмотрел на свитер, заменивший чертовски сексуальный топик.
— Правда веришь, что у тебя ещё есть шанс затащить меня в койку? — широким шагом пересекая коридор, недоумённо покачала головой Ульяна, направляясь к выходу.
— Конечно. Ты тоже чувствовала ту искру. Я не слепой, так не целуются одной мести ради. Я до сих пор тебе нравлюсь.
— Господи, твоё самомнение товарняк не увезёт.
— Это не самомнение. Это наблюдение. И чтобы ты не говорила, я знаю, что прав.
Матвеева резко обернулась, заскрипев подошвой кроссовок.
— Кометов, хочешь расскажу тайну? Ты удивишься, но всё же. Даже если бы ты остался последним мужиком на планете, я бы с тобой в жизнь не переспала. И никому бы не советовала, кто себя уважает. Ты мерзкий и аморальный. Был таким в школе, и остался таким сейчас. И ещё думаешь, что я соглашусь пачкаться об тебя? Глаза с хлоркой промой, ласточка, и прими суровую действительность — ты не центр земли.
Ответить ей не успели. Матвеева слишком стремительно скрылась на лестнице.
— Кхм… — Кометов, прицыкнув, остался стоять в гордом одиночестве. В гордом, да не совсем. У ресепшена, помимо Катерины, топталась какая-то фито-девочка, записывающаяся на занятие по йоге. Обе девушки позабыли о своих делах и, не таясь, пялились на отшитую знаменитость. Кирилл наградил их кривой искусственной недоулыбкой. — Вы её не слушайте. Она от меня в восторге. Просто обиделась. Не купил ей колечко с брюликом, видите ли...
5. Глава 5. Четыре котика апокалипсиса
«Моя строптивая девочка уже спит?»
«Это ты стараешься на случай, если я решу заскринить твои сообщения?»
«Конечно, нет. Просто не могу выкинуть тебя из головы. Вот почему ты такая принципиальная? Если бы не глупая вендетта, у нас был бы охренительный секс
