Жизнь мастера шла своим чередом. Иногда он вспоминал о том удивительном мече и, конечно, неизменно возвращался к случаю с ножнами, который никак не давал ему покоя. И однажды Хасан пришел к муфтию. Рассказав свою историю, старый мастер попросил ее объяснить. Муфтий надолго задумался. Он сидел неподвижно, закрыв глаза. Хасан было подумал, что собеседник заснул, но тут муфтий очнулся и произнес следующее:
– У всего в этом мире свой час. Мы не можем знать заранее, для чего понадобится или где пригодится та или иная вещь. Аллах подал тебе знак, но ты, Хасан, в своей слепоте не заметил этого. Ты думал, что уже достиг вершины, но подлинный шедевр ждал тебя впереди. И надпись на клинке лишь подтверждает это.
Хасан вернулся домой, размышляя над словами муфтия. На пороге его ждал гонец, в котором мастер узнал человека Ибрагим-паши. Рядом с ним стоял прекрасный белый жеребец в роскошной сбруе. Гонец приветствовал Хасана и передал ему письмо от своего господина. Вложив поводья жеребца в руку мастера, посланец удалился. Удивленный Хасан прочел письмо, из которого узнал, что под именем Ибрагим-паши скрывался сам великий падишах Сулейман Кануни. Повелитель благодарил мастера за великолепный меч, который тот изготовил, несмотря на скромную оплату. Султан извинялся, что пробудил в Хасане честолюбие, но ведь результатом этого стало появление самого лучшего клинка в мире. Он просил принять в благодарность подобающую оплату – белого жеребца и притороченный к седлу внушительный мешок с золотом.
Мастер уселся у себя во дворе, безмерно удивленный всем тем, что произошло с ним в этот день. Вечером он как обычно лег спать, но утром его обнаружили в постели мертвым. Пораженный и растроганный письмом от самого султана Сулеймана, Хасан понял, что изготовил самый лучший свой меч для Великого падишаха, о чем он и не смел мечтать. Мастер осознал, что теперь просто не сможет создать меча лучше, чем тот, который он отдал повелителю. Так, неожиданно для себя мастер достиг предела. Как известно, все пути с вершины ведут вниз, но Хасан спускаться не захотел и тихо умер во сне, раздавленный собственным величием.
Кудасов замолчал, а затем негромко повторил:
– У всего в этом мире свой час… Так-то, Миша.
Синявский поднялся:
– Мне надо ехать. Ситуация более-менее понятна. По телефону ничего не обсуждаем. Жду твоего возвращения из Швейцарии.
Они снова обнялись, и Синявский вышел в гостиную, встреченный неизменно внимательным взглядом телохранителя.
Паркинг, расположенный под его домом, был почти пуст. Михаил не встретил никого из соседей – суббота, и жильцы как обычно разъехались по загородным домам, ресторанам и шоппинг-центрам. Он поднялся на лифте, с замиранием сердца подумав, что сейчас увидит Алину. Его всегда удивляло, как ей удается не выглядеть уставшей даже после длительных перелетов и тяжелых командировок. Алина провела неделю в Париже, но это была деловая поездка, насыщенная большим количеством сложных встреч. До их знакомства она проработала несколько лет финансовым аналитиком в иностранном банке, который ликвидировал свой российский офис после введения антироссийских санкций. Используя приобретенные опыт, репутацию и связи, девушка стала независимым консультантом по инвестициям. Как выяснилось, ее знания оказались чрезвычайно востребованными среди тех иностранных инвесторов, кто пока еще не потерял надежды заработать на российском рынке. График передвижений Алины был весьма напряженным – Лондон, Мюнхен, Париж, Женева, Рим, Брюссель, Прага. Причем, в каждом городе у нее было минимум по две, а иногда и по три встречи в день. Стоя у двери, Синявский подумал:
