Синявский изумленно уставился на него:
– Что?! Что ты сказал?
– Ваш дядя мертв.
Генерал наблюдал за сценой, не сказав ни слова.
Михаил спросил:
– Где он?
Кочетков мотнул головой в сторону кабинета. Синявский распахнул двери комнаты и увидел в кресле дядю. Голова, которую прежде никому не удавалось склонить, безвольно упала на плечо. У Михаила пересохло в горле. Обернувшись к вошедшим следом за ним телохранителю и генералу, он прохрипел:
– Твою мать, кто-нибудь скажет мне, что здесь случилось?
Кочетков ответил:
– Михаил, давайте вернемся в гостиную.
Генерал Климов двинулся обратно первым. Синявский, так и не сняв пальто, сел в кресло и закрыл лицо ладонями. От тяжести потери стучало в висках. Он с трудом разжал веки и посмотрел на сидящих напротив мужчин. Кочетков произнес:
– Все было как обычно перед отъездом – я отнёс вниз чемоданы, водитель Серёга завел машину, джип охраны тоже был готов к началу движения. Александр Борисович и я вместе спустились на лифте и сели в «Мерседес». Едва мы тронулись, ваш дядя попросил сдать назад – он что-то забыл, кажется, какие-то бумаги. Александр Борисович ушел наверх и пропал. Я поднялся за ним через пятнадцать минут и нашел его в этом кресле.
Михаил выслушал Кочеткова, но ничего не сказал. Генерал откашлялся и произнес:
– Михаил, дело серьезное. Похоже, Сашу убили. Именно поэтому я здесь. Хорошо, что Владимир сразу вызвал меня.
Синявский перевел глаза на Кочеткова:
– Убили? Почему?
Генерал ответил:
– Скорее всего ограбление, в кабинете что-то искали, но…
Михаил набрал в легкие побольше воздуха и закричал на телохранителя:
– Как это «убили»? А ты, скотина, где был, когда его убивали? Сидел, гнида, в теплой машине, а моего дядьку убивали в это время?
Синявский рванулся вперед с такой силой, что едва не опрокинул массивное кресло. Он кинулся к Кочеткову и, схватив его за пиджак, начал трясти.
– Отвечай, почему ты не пошел с ним? Ты же телохранитель, ты должен был его охранять все время!
Генерал с трудом оттащил Синявского назад в кресло, а Кочетков спокойно, как будто не его сейчас хватали за грудки, ответил:
– Я собирался подняться вместе с Александром Борисовичем, но он отказался, сказав, что идет всего на пять минут. Иногда ваш дядя так делал.
Он замолчал на секунду и добавил:
– Я не хотел говорить этого сейчас, Михаил… в этом состоянии трудно услышать что-то… я понимаю… но я без колебаний отдал бы жизнь за Александра Борисовича… для меня это не меньшая потеря, чем для вас…
Синявский безмолвно выслушал Кочеткова и почувствовал, как сошла на нет агрессия, оставив место жуткой слабости. Задрожали руки. Он поискал в кармане сигареты и, затянувшись, тихо спросил:
– Почему вы решили, что это убийство?
Генерал снова откашлялся и, тоже закурив, пояснил:
– Медики обнаружили на груди место укола. Вероятно, это был яд. Мы, естественно, выясним детали и…
Михаил перебил Климова:
– Каким образом кто-то мог проникнуть в пентхаус, расположенный в доме, который напичкан видеокамерами? Как охрана могла его пропустить? Я знаю, что на лестничной площадке перед дверью в эту квартиру тоже установлены камеры. Кто-нибудь смотрел записи с них?
Он оглядел собеседников, а Кочетков ответил:
– Это было первое, что я сделал после того, как позвонил Валерию Николаевичу.
– И что там?
– Ничего. Александр Борисович и я выходим из квартиры, садимся в лифт, спустя десять минут ваш дядя возвращается и входит в квартиру. Через пятнадцать минут поднимаюсь я. Ни в десятиминутную паузу, ни в промежутке до моего появления на площадке ничего не происходило.
