– Михаил, ситация такая… Фигура твоего дяди довольно значительна для российского бизнеса, и внимание к его персоне всегда было большим. Если журналисты пронюхают, что это убийство, то поднимется громкий шум. А я так понимаю, это ведь никому не нужно? Собственно, я здесь именно для того, чтобы решить этот вопрос.
Он сделал паузу и, видя, что возражений не последовало, продолжил:
– Следователь Копылов, Дмитрий Владимирович, – мой человек. Он все сделает, закроет дело так, что комар носу не подточит. Если ты не против, то я сейчас всех приглашу— Копылов ждет в моей машине внизу, врачи «скорой» тоже мои. Что скажешь?
Генерал вопросительно взглянул на Синявского, безмолвно сидящего напротив. Михаил пошевелился в кресле и спросил:
– Как убийца мог проникнуть сюда? Не могу представить.
Генерал понимающе кивнул:
– Миша, мы закроем дело так, чтобы избежать огласки, но это не значит, что мы никого не будем искать. И уверяю, Копылов найдет. Я делаю это ради нашей многолетней дружбы с Сашей. Мы найдем этого урода. Мне сейчас нужно получить твое согласие по приоритетному вопросу, а немного позже следователи предпримут все необходимые действия. Не переживай, пожалуйста.
Синявский выслушал генерала и согласно кивнул. Климов тут же достал из кармана мобильный и позвонил. Через пять минут квартира наполнилась людьми в штатском и белых халатах. Они тихо переговаривались, стараясь не смотреть в сторону Синявского, Кочеткова и генерала. Какой-то полный мужчина руководил всем процессом, негромко отдавая приказания сотрудникам. Вероятно, это и был тот самый следователь Копылов, о котором говорил генерал. В момент, когда санитары пронесли мимо него на носилках мешок с телом дяди, Михаил почувствовал, что отключается, не имея сил дальше находиться внутри этой ситуации. Он проводил их взглядом и закрыл глаза. Очнулся он от того, что его за плечо тряс Кочетков:
– Михаил, вам звонят!
Синявский взглянул на экран смартфона – опять Алина. Он тихо проговорил:
– Алло!
Встревоженный голос в трубке:
– Миша, ты куда пропал? Что случилось?
Михаил ответил:
– Алина, я сейчас не могу говорить. Извини. Позже все расскажу.
– Где ты?
Синявский прервал разговор, наблюдая за снующими по квартире людьми. Генерал присел напротив и обратился к нему:
– Миша, мы все завершили. Очень сочувствую твоему горю. Прими мои соболезнования. Как придешь в себя, звони по этим номерам.
Он вложил в ладонь Синявскому две визитки, которые тот убрал в карман пиджака. Затем Климов встал и вышел, уведя за собой всех остальных. Остался только Кочетков, который молча сидел и смотрел перед собой в одну точку. Михаил вдруг осознал, что даже этот кошмарный день закончился: он сидит в пустом пентхаусе своего убитого дяди, которого уже увезли в морг. Синявский задумался: а что он делает здесь сейчас? Все ведь кончено! Какая-то тварь, единолично приняв решение, поставила точку в жизни самого близкого ему человека.
Синявский поднялся и попросил Кочеткова;
– Закройте квартиру и отвезите меня домой. Сил нет вообще. Я бегом сюда прибежал.
На машине охраны Михаила подвезли к его дому. Синявский, буркнув водителю «спасибо», понуро побрел к подъезду. В прихожей он постарался отгородиться от встревоженного взгляда Алины, но она сразу спросила:
– Миша, что случилось? Где ты был? Я места не нахожу – звонки сбрасываешь, толком ничего не говоришь…
