В таком случае я передумала прятать пилюли, и одну все же выпила на всякий случай, если муж прав.
Мы поднялись на лифте и вышли на крытую крышу. Летающая тарелка, так я назвала этот аппарат в моей голове, светилась разноцветным поддоном. Я поднялась на борт «Навекоптора», и Лев сел рядом. Пульта для управления не было кроме одной, возможно применяемой в случае аварии для моментального катапультирования.
Аппарат управлялся исключительно через мысли владельца. При всём желании пассажира или угонщика модной техники, эта умная машина не сдвинулась бы с места. Мы поднялись ввысь, вылетая через раскрывающиеся врата новомодного гаража.
Взлетели плавно над нашим домом в предзакатный час. Я с нетерпением ждала увидеть местность с высоты птичьего полета. Всё вокруг казалось нарисованным, но я увидела на приличном расстоянии ещё пару домов, похожих на наш.
– Наверное тоже под электричеством, – подумала я и стала разглядывать звёзды, задирая голову и вращая шею вокруг.
На небе сияло две луны: одна была красной, как магма при извержении вулкана, а другая ярко-сиреневой с исходящими от неё редкими вспышками, как бенгальские огни.
Опять я употребляла непонятные мне слова, с характерными в определённых ситуациях значениями. Вопросы надоедали моему мужу, поэтому я просто сидела и улыбалась, наслаждаясь полётом.
– Уже идём на посадку, – сказал Лев минуты через две, и мы зависли, затормозив в воздухе.
Под нами располагался каменный город в огнях слышался шум машин и оживления.
Мы приземлялись в вертикальной посадке на крышу тысячного этажа, как сказал мой муж.
– Цивилизация! – подумала я, и с настроением оптимистичности вышла наружу.
Мне было тепло, хотя ветра совсем не было, казалось, что он облетает этот край стороной. Дальше мы прошли в полузакрытое помещение, где уже собралось огромное количество приглашённых. Пары здоровались с нами, и муж отвечал им взаимностью выставляя указательный палец вверх. На пальце у него, как и у тех, кто с ним здоровался, ничего надето не было. Только у меня и у таких же сопровождающих имелись кольца с разными на них цифрами. Я расшифровала это по-своему, как свободу и рабство, различая нас между собой. Мои умозаключения меня совсем не радовали, но я держалась подобающе, ведь мышеловка для меня захлопнулась в момент моего пробуждения после беспамятства.
Оказалось, что меня здесь все знают, неустанно отвешивая комплименты о моей неувядающей красоте. Ещё одна непонятная закономерность бросалась в глаза, когда я прогуливалась с бокалом перламутровой жидкости в нём. Попробовав, я сравнила этот напиток с шампанским, только пузыриться он начинал во рту, а не в бокале.
И опять я поймала себя на сравнении с тем, о чём не могла вспомнить, но вкус и название я знала, как и про пузырьки, присущие шампанскому.
Мужчины и женщины, не имеющие колец, были чем-то похожи друг на друга. Может важными манерами, мимикой или своими молоденькими провожатыми. Всматриваясь в черты мужа, я поняла, что он старше меня на целую вечность, а то и больше.
– Поэтому-то он и женат на мне! – подумала я сарказмом.
Лев разговаривал с представившимся нам министром. Он, не скромничая передо мной, обсуждали завтрашнюю охоту. Оказалось, что обусловленная охота намечалась на людей с другого континента, и это считалось престижно и модно для высшего сословия.
Правящее государство не нуждалось в носителях инфекций и невежества, изымая из их плоти души для продажи. А из плоти людской выделялся эликсир бессмертия, выжимая из органов золото, серебро и другие важные соки для омоложения.
