Помимо словаря, у Тихой Долины, как и у любого серьезного учреждения, имелся официальный логотип. На мой взгляд, он довольно резко противоречил философии клиники. Он изображал небольшой остров, то ли посреди моря, то ли океана, на котором возвышалась гора. Пробивающийся из земли росток или что-то в этом духе казалось мне более приемлемым. В моей голове образ горы на одиноком острове не вязался с идеей, что успеха можно было добиться исключительно с помощью собственных стараний. Разве гора прилагала усилия для того, чтобы как можно больше возвышаться над землей? Впрочем, насколько мне было известно, и росток не пробивался сквозь почву потому, что это было его осознанным намерением. Все живое в природе просто проживало свой цикл, не тронутое какими-либо усилиями и стремлением измениться или стать лучше. Все было в точности так, как должно было быть, но, видимо, такие индивидуумы, как я, относились к исключению. Конечно, если хорошенько подумать, то, возможно, идея заключалась в том, что мы должны были вскарабкаться на гору. Подножие могло быть отправной точкой, а ее вершина – конечной целью, своего рода символом выздоровления. В таком случае почему гора находилась на отрезанном от цивилизации острове? Был ли каждый из нас отдельным островом в бушующем мире, полным штормов и непредсказуемости? Самые очевидные для большинства вещи порой представлялись мне неразрешимой загадкой.
«Это не тот случай, когда стоит оставлять судьбу человека на волю случая», – заявил доктор Варна, когда мы прогуливались по небольшому парку, прилегающему к территории клиники. Тогда я был всего лишь посетителем, который в любое время мог покинуть заведение. Конечно, я мог сделать это и сейчас – направиться к доктору и заявить, что далее не желал проходить лечение, заполнить пару бумаг на рецепции и, попросив рецепциониста вызвать мне такси, отправиться в город, в свою квартиру неподалеку от центра и постараться забыть о том, что я был добровольно госпитализирован. Шел лишь второй день моего лечения, но я уже неоднократно рассматривал возможность данного действия. От этого меня отделяло завещание моего отца, чувство, что я бы предал собственную семью, и взгляд моей сестры, который я до сих пор видел каждый раз, закрывая глаза перед сном.
«Я боюсь умереть безумным», – сказал Высокий мужчина с седыми усами. «Я боюсь, что моя жена со мной разведется», – поделился Низкий мужчина с залысиной. Затем наступила моя очередь для откровений. Сжимая шар в ладони, я решил, что первая мысль, пришедшая мне в голову, была самой верной. «Я боюсь, что со мной действительно что-то не так», – тихо произнёс я.
– Что ты имеешь в виду? – недовольно буркнул Высокий мужчина. – Мы здесь, а значит, с нами что-то не так.
– Возможно, это правда, – неуверенно согласился я, – Но я не считаю себя безумным.
– А кем ты себя считаешь? – поинтересовался Низкий мужчина, недоверчиво глядя на меня исподлобья.
– Я думаю, что я лишь человек, который запутался, но я определённо не считаю себя психом. По-вашему, псих бы смог закончить один из лучших университетов страны с отличием и распоряжаться многомиллионными инвестициями? – Я ждал их ответа, поочередно переводя взгляд с одного на другого. – И я думаю, что нет, – триумфально заявил я, разведя руки в стороны и бросив шар сторону Высокого мужчины.
– У всех нас были жизни, и не самые плохие, – многозначительно заявил Высокий мужчина. – Не думай, что ты один добился чего-то там снаружи. – Его слова заставили меня почувствовать себя так, будто я находился в тюрьме, и плотный комок засел у меня горле, вынуждая отойти к небольшому столу около двери и налить стакан воды. «Там снаружи», – повторилось эхом в моих мыслях.
