– Возможно, ты здесь именно поэтому. – Твой голос начинал отдаляться, превращаясь в бархатный шепот, и я знал, что вскоре Ты меня покинешь.
– Я не понимаю, что Ты имеешь в виду.
– Возможно, ты здесь для того, чтобы понять, кто ты.
***
Когда я проснулся, мне потребовалось некоторое время для того, чтобы сообразить, где я очутился. Комната, в которой я находился, не была похожа на часть психиатрической клиники, нарочито напоминая самый обычный номер любого заурядного отеля, в которых мне доводилось останавливаться во время рабочих поездок. Вместо пустых белых стен и постели с матрасом из стальных пружин, я проснулся на просторной кровати под пуховым одеялом, заправленным в пододеяльник светло-зеленого, почти мятного цвета. На стене напротив меня висела картина, изображающая пейзаж деревушки, как мне показалось, находящейся где-то на юге Франции, а под ней располагался массивный письменный стол из красного дерева. Хоть он и отличался по стилю от платяного шкафа, но все же выглядел так, как будто мог быть частью приличной спальной или гостиной. Этот стол мог быть частью любой спальной или гостиной любого нормального дома, но никак не психиатрической лечебницы. Сонно осматривая свое новое убежище, едва освещенное отголосками уличных фонарей, я поймал себя на странном ощущении. Тревога, колющая изнутри, заставила меня усомниться в собственной удаче, нашептывая, что под фасадом нормальности могло скрываться что-то более бесчеловечное, чем впивающиеся в спину пружины и решетки на окнах.
Было достаточно изучить один из буклетов, красующихся на высокой стойке рецепции для того, чтобы понять, что Тихая Долина не являлась психиатрической лечебницей. Конечно, по сути, она ею была, но администрация заведения предпочитала название «клиника». Тем самым она скорее всего старалась убедить своих постояльцев и их семьи в том, что в нахождении здесь не было ничего постыдного. Если кто-то оказался здесь, то лишь потому, что он или она находились в трудном положении или проходили тяжелым жизненным этапом, а не потому, что слетели с катушек. Подтверждением моему предположению служил и официальный лозунг клиники: «Каждому порой нужна помощь для того, чтобы найти равновесие». Эта приободряющая фраза сопровождалась картинкой, на которой был изображен акробат, стоящий на канате на одной ноге и сосредоточенно пытающийся удержать равновесие. Я бы соврал, если бы не признал, что это было лучшей рекламой, которую я видел в своей жизни. Изобразить жизнь, как что-то вроде натянутого каната, который способен пересечь лишь человек со специальными навыками и тренировкой, что могло быть умнее? Странно, что они не выбрали именно этот образ в качестве официального логотипа.
Помимо изощренной рекламы, Тихая Долина также славилась весьма нескромными расценками. То, что отделяло нас, ее постояльцев, от людей, находящихся в городской психбольнице, была круглая сумма, которую мы, а, точнее, наши семьи были готовы отдать за лечение. И в этом случае политика клиники была безукоризненной. Ее идея заключалась в том, что каждый человек имел потенциал для выздоровления, и задача персонала заключалась в том, чтобы обнаружить этот потенциал и помочь ему пробиться наружу. По мнению местных докторов, именно это было критическим и ключевым моментов в процессе лечения – найти баланс в психическом состоянии клиентов. Здесь не было больных – это слово было под запретом, чем-то практически возведенным в ранг нецензурной речи.
