«С Даниилом Миндовг жил в мире, поэтому понтифик не мог благословить литовскую экспансию в этом направлении. Другим „русским королевством“, оказавшимся в центре внимания Миндовга, могло быть лишь Полоцкое княжество».
Обращает на себя внимание несколько наивное утверждение Дубониса о том, что папа почему-то должен был руководствоваться, в своём утверждении за Миндовгом захваченных русских земель, состоянием перемирия литовцев с Даниилом Галицким, хотя галицко-волынские князья и Миндовг бесконечно ходили по кругу перемирий и новых войн, а папу, как следует из буллы, интересовали новые, доступные для христианизации, области, граничащие с «Королевством», и именно поэтому он утвердил захваченные территории за Миндовгом. В такой ситуации потенциального роста католического влияния, Святой Престол вряд ли смутил бы конфликт Миндовга и Даниила, для прекращения которого, у папы в любом случае не было абсолютно эффективных средств. В данном случае нам, однако, важнее уверенность доктора Артуруса насчёт таинственного «Королевства».
Русский историк А. В. Майоров, в своей работе «Первая уния Руси с Римом. Часть 4» также очень уверенно называет владения Александра Невского теми самыми загадочными землями из буллы понтифика. В публикации Майорова читаем:
«Разрешение папы на захват русских земель, данное литовскому королю в булле „Catholice fidei cultum“, несомненно, подразумевало земли в другой части „Русского королевства“ и было направлено против другого правителя Руси – новгородского и владимирского великого князя Александра Невского».
Таким образом, Дубонис уверенно называет «Королевство» Полоцким княжеством, а Майоров уверенно говорит о том, что это владения знаменитого Александра Невского.
Автор данных строк, подводя своеобразный итог под уверенными высказываниями коллег, может здесь также уверенно заметить, что «Королевство Руси», как видно из вышеприведённых цитат, остаётся предметом спора специалистов, и булла Александра IV не может служить доказательством захвата именно Новогрудка, хотя некие русские земли литовский князь, видимо, действительно присоединил с помощью военной силы.
Булла папы, при этом, остаётся, по мнению автора, наиболее веским, или, говоря скромнее, одним из наиболее веских аргументов в пользу захвата городов Понеманья.
Что ж, ранее исследователи не имели и такого, ведь захват Новогрудка выводился просто на основании появления литовского нобиля в славянском городе.
Теперь стоит обратить внимание на аргументы против захвата Новогрудка литовскими ратями.
Автор хочет, говоря в полушутливом тоне, обратиться к «исторической презумпции невинности», то есть указать, что захвата города не было, пока этот захват не доказан.
В принципе, можно было бы даже ограничиться подобным подходом.
Стоит отметить, что затасканное в исторической литературе утверждение о приглашении новогородским боярством Миндовга к себе на княжение не имеет вообще никакой основы в достоверных документах. Это хороший пример перехода обычной шаткой гипотезы в разряд фактов, то есть образец исторического мифа.
Однако в качестве аргумента в пользу добровольного объединения тут уместно упомянуть некоторые достоверные летописные сведенья.
Известно, что одним из веских аргументов в пользу добровольного принятия балтского правителя-язычника в славянском городе может служить крещение монарха. Дело в том, что историкам известна ситуация, в которой крещение было связанно с мирным принятием литовского князя, и она отлично задокументирована в достоверных источниках. Речь, разумеется, о крещении убийцы Миндовга, псковского князя Довмонта, который принял христианскую веру и прекрасно служил взявшим его к себе псковичам, оставив о себе хорошую память. Хорошую настолько, что бывший язычник даже был канонизирован и стал святым русской православной церкви.
