Его маршрут проходит по длинным трассам, мимо множества разных пейзажей, смотря на которые, я понимаю ничтожность, обезличенность, холод городских палат. В этих пейзажах есть то, чего не хватает моему городу. В этих пейзажах есть бесконечность, а в городе… единственная бесконечность города – это его тоска…
«На следующей остановке надо найти приют и поспать пару часов… – думаю я, пытаясь выгнуть спину и протянуть тем самым ноющие мышцы. – И, возможно, подработку на ночь… иначе мои средства быстро превратятся в пустоту в моих карманах», – трель выстрелов в позвонках довершает эту мысль, а я откидываюсь в кресле и вновь направляю взор в наполненный бесконечностью мир за стеклом, думая о бесконечной тоске города Грусти.
День семьдесят четвёртый.
Моя первая подработка, ночная… случайно подвернувшаяся. Мясокомбинат. Точнее, холодильник при складе на мясокомбинате. Я должен был таскать холодные туши, охлажденные туши и парное мясо.
Первые несколько часов, пробивая крюком мерзлые мышцы, я переносил мясо со складского холодильника в холодильник грузового автомобиля. Руки примерзали к стали даже сквозь перчатки. Дышать было тяжело от морозного воздуха в камере с освежеванными трупами животных.
Всего несколько часов этой работы пробрали меня до самых костей. Быстрое окончание смены, вот то единственное, о чем я мог мечтать… так как в голове завелась одна пугающая меня мысль.
«Люди могут быть такими же тушами, в таких же холодильниках… даже в этом мире, в этой реальности, в этой действительности». Вскоре эта мысль спровоцировала галлюцинацию, и я увидел вместо животных тела людей… такие настоящие, слегка обледеневшие трупы, подвешенные за ключичные кости на крюках.
Осознав это, я бросил тушу, зашёл в офис, взял деньги за отработанное мной время и покинул это место. Психоз в это время рассказывал мне страшные истории о смерти.
День семьдесят пятый.
Я смотрю в темноту и сверлю ее множеством взглядов. Это множество формируется из взгляда моего, совместно со взглядами тысячи глаз моего психоза. Я смотрю в темноту и сверлю ее своими взглядами… я хочу купить у нее свободу, расплатившись ржавыми дукатами. Я хочу покинуть стены дешманского отеля, пропахшего человеческими секрециями, в котором остановился на несколько непродолжительных суток. Здесь оказалось настолько мерзко, что спать приходится на полу душа, предварительно промыв его горячей водой и вытерев грязной простыней, испещренной пятнами самого разнообразного происхождения… От таких манипуляций становится чуть менее мерзко.
Первую ночевку здесь я провел сразу после мясокомбината. Снедаемый собственными страшными фантазиями, я не заметил даже половины всей той мерзости, которой наполнены эти стены. Я не заметил ни криков постояльцев, ни запаха, который впитался в каждый атом этого места.
«Что же творится в аду, если то, что было раем, превратилось в это?! – подумал я, вспоминая свой город Грусти, лежа на холодном, кафельном полу временного ночлега, больше похожего на наркопритон. – Как же человечество смогло настолько кануть в бездну собственной грязи, что теперь не замечает тараканов и вшей, что копошатся на теле?!»
«Просто…»
«Просто…»
«Ну, так… просто…»
«Как так…»
«А не все ли равно?»
Психоз начинает горячую дискуссию, мешая мне провалиться в сон.
День семьдесят шестой.
Денег становится все меньше и меньше. Мои прогнозы и подсчеты оказались мечтами наивного ребёнка, бегущего со своей копилкой в магазин за кучей игрушек. Это вынуждает меня отказаться от автобусов и продолжить своё путешествие автостопом. Благо погода позволяет пешкарить настолько долго, насколько далеко способны унести ноги… и с каждым днём эта дистанция расширяется, подобно Вселенной. Ещё я вдруг обнаружил, что в этом мире есть добросердечные люди, которые не чураются путников и способны подвезти.
