– Не это… Господи, вы ужасны… – только и смог вымолвить он.
– В смысле? В смысле?!! – заметался физрук. – Вы же сами сказали…
– Так это я про себя! Мне двадцать семь лет, округлим до двадцати пяти, считайте – девять лет разница, даже не десять, ничего такого страшного, просто мечты молодого парня. А вам сколько, наверное, лет тридцать пять! Стыдно!
– Мне всего тридцать два, – начал оправдываться побледневший мужчина.
– Тридцать два! – пропел Сергей Анатольевич. – Плюс-минус пять, это тридцать семь! Ничего себе! Больше, чем двадцать лет разницы! Понятно, чего вы пошли в школу работать…
– Прекратите паясничать! – не вытерпел обвинений Вульфа учитель. – Вы сами меня заставили сказать это!
– Я?! – изумился физик. – Да вы же сами сказали мне, что жениться по любви на шестнадцатилетней вполне нормально!
– Вы меня подводили к этому!
– Да я речь вёл вообще, про ситуацию в целом! Когда тебе восемнадцать, двадцать, двадцать семь, а твоей пассии шестнадцать, пару лет разницы погоды не сделают. Но не в сорок один же! Двадцать пять лет разницы, да вы с ума сошли, это же статья! Понятно теперь, почему у текущей молодёжи такой низкий уровень нравственности. Когда учителя их развращают, возможно, даже прямо на дому!
Физрук снова побагровел, и смотрел на Сергея Анатольевича глазами, в которых читалась жажда крови, убийств, а также различные виды насилия. Получается, что в общем и целом, мнение Вульфа о неблагоприятной учебной обстановке подтверждалось, хоть и косвенно.
Увидев, что физик не отводит взгляд, а даже наоборот, смотри на физрука с любопытством, мужчина плюнул, и пошёл вдоль школы, как понял Вульф, к лестнице.
Выждав пять минут, и точно убедившись, что учителя физкультуры нет поблизости, Сергей Анатольевич сам направился к лестнице, которая вела на второй этаж. Для пущей надёжности он кинул в стекло пару камешков, и, убедившись, что недавнего собеседника нет и там, начал аккуратно карабкаться наверх, немного всё-таки опасаясь, что его в отместку за представленное шоу, скинут вниз прямо на холодную землю.
Поднявшись по лестнице так, что через окно было видно только глаза, Вульф осмотрел кабинет, и, удостоверившись, что никто не затаился, поджидая, залез внутрь.
По книжкам, стоящим на полках, Сергей Анатольевич понял, что в этот раз лестница вела в кабинет литературы. Кабинет был неплох – со стен не облетала штукатурка, с потолка не свисали пауки, а некоторые книги датировались даже две тысячи десятым годом. Учитывая символику на стенах школы, Вульф полагал, что самое старое издание здесь будет помнить даже руку Ленина. Взяв первую попавшуюся книгу, Сергей Анатольевич всё-таки убедился, что его предположение было верно – на форзаце книги действительно красовались раритетные закорючки.
Тем не менее, состоянием кабинета молодой учитель остался доволен. Если все остальные учебные места выглядят также, или хотя бы приблизительно так, то детей действительно можно будет научить чему-нибудь. Если так пойдёт и дальше, глядишь, окажется, что в кабинете хранится книжка с подписью самого Льва Ландау!
Настроившись на позитивный лад, Сергей Анатольевич отправился в учительскую. Пройдя металлическую дверь с надписью «директор», Вульф дошёл до двери с надписью «учительская», и, рассудив, что коли он учитель, а это его резиденция, то и входить он может без стука.
Набравшись смелости и воздуха в грудь, Вульф потянул дверь. Дверь не поддалась. Тогда учитель толкнул дверь, и уже со второй попытки она открылась.
