Этих людей мало интересовала техническая и юридическая часть вопроса. Их не волновало, что физически такая компания, как наша, такую работу выполнить просто не могла.
У нас не хватало людей, не хватало разрешений, не хватало техники и специалистов для такого масштабного строительства.
Но для директора это тоже был пустой звук. Раз нас зовут, значит, мы нужны. И точка. А всё остальное приложится: «бумажки» найдём у кого-нибудь, людей и технику возьмём в аренду, наймём субподрядчиков.
Обеспечение в банке нам «дадут друзья» директора. И всё в таком духе.
Попытки объяснить руководству, что, помимо дружеских связей, у организации, претендующей на такой шикарный заказ, должны быть хоть какие-то ресурсы, натыкались на непробиваемую стену.
Андрей Степанович – директор нашей организации – был человеком, сформировавшимся в 90-е годы. И этим можно было бы заканчивать его описание.
Для таких людей всякие связи важнее материальных благ.
Проблема была в том, что и связи его были никудышные.
Я говорил об этом несколько раз ему в лицо. Мол, так и так, друг ваш – Сахар, как вы его называете, – балабол на букву «П». К отделу закупочному в министерстве отношения не имеет. От кормушки отважен и пытается на быстрых щах заработать денег.
Идея его в том, чтобы навешать лапшу на уши. Не получится – ладно, зато если получится… Вот тут-то его звезда и всходит. Ведь это он «помог». Это же его «победа».
Я просто хочу, чтобы вы поняли мою идею. Такие крупные объекты, которые просто с лёгкой руки власть имущих отдаются без всяких конкурентных процедур, в обход закона, требуют покровительства уровня министра или его зама. В этом случае успех возможно гарантировать.
В остальных же случаях это авантюра.
Потому что этот Сахар приведёт нас на конкурс, обещая покровительство. А какая-нибудь Соль из того же министерства приведёт своих. А Перец приведёт вообще двух.
И так далее. И тендер будет прогнозируемый.
Но вливаний потребует очень многих.
Просто чтобы подготовить пакет документов на участие в таком конкурсе, необходимо потратить миллионы рублей. Невозвратных средств.
А если это, например, не конкурс, а аукцион и смысл торгов в том, кто даст меньшую цену за контракт?
Я был свидетелем, когда начальная цена контракта падала на 70 %. С точки зрения строительства это могло быть убыточное предприятие.
Потом такие стройки, скорее всего, бросали или делали из «фекалий и палок». Естественно, это сказывалось на качестве строительства.
Но кого это волновало, когда перед глазами маячила перспектива сразу получить сотни миллионов прибыли?
Собственно говоря, в этой ситуации всё выглядело точно так же.
Я был зол, потому что меня вытащили из отпуска. Я должен буду в ближайшую неделю носиться как угорелый, делая бесполезную, скорее всего, работу.
Мне стало немного грустно.
Размышления прервал голос директора:
– Что-то не видно энтузиазма на ваших лицах.
Я взял слово. Вообще за словом я в карман не лез:
– Энтузиазм, Андрей Степанович, остался на строительстве Курской атомной станции.
По залу заседаний пронёсся смешок.
Все помнили эту ситуацию. Тендер на полтора миллиарда рублей. Мы купили три лицензии под него. Расширили свидетельство СРО до указанной суммы, достали, купили и подделали кучу бумаг. В итоге не получили ничего.
Нас обошла контора, которую двигал директор этой самой станции, а не друзья нашего генерального.
