Сонная, со свечой в руках, я спустилась по лестнице:
– Почему вы не спите? Сейчас глубокая ночь.
– Работай давай, – ответила Нина Павловна. – Подъем в пять утра. Могу разбудить один раз ночью, если спина затечет и понадобится перестелить постель. А кому не нравится, могут проваливать из моих владений.
Возразить было нечего. Я поняла, что мы обречены.
– Почему подъем так рано? Когда же нам спать?
– Отбой в полночь! – отчеканила бывшая надзирательница.
Вереницей потянулись дни рабства. Единственным просветом оказалось предложение Эльвиры справить мой день рождения перед ее возвращением в Москву.
Вырваться от Нины Павловны было практически невозможно, но мне удалось.
Мама осталась ухаживать за инвалидом.
Тетушка Юлия с дочкой накупили продуктов и накрыли стол.
– Тебе исполняется двадцать лет! Такое бывает только раз в жизни, – радостно щебетала Эльвира.
– Много раз думала, что я до него не доживу. Мне в каждом месяце можно справлять день рождения.
– Будем пить шампанское! Есть рыбу и птицу! – веселилась Эльвира.
Мне было неловко, но от шампанского я сразу отказалась:
– Лучше налейте мне воды, иначе я буду выливать спиртное под стол.
– Как ты можешь?! – расстроилась Эльвира. – Что заставляет тебя так неразумно поступать?
– Я не пью алкоголь.
– Ну конечно! – усмехнулась Эльвира. – Еще ты одеваешься, как вдова моджахеда, носишь поневы, развевающиеся, словно черные паруса. Жуткий образ дополняет несносный платок. Никогда не поверю, что тебе самой это нравится.
По правде, я и сама не знала, нравится мне так ходить или нет. Надевать балахоны и платок стало привычкой за долгие годы войны. Таковы знаки моего отличия, я – другая, я – видела смерть. Почему мне нельзя одеваться, как принято в Чечне, даже если этого никто не поймет?
– Жизнь проходит мимо тебя! – продолжала Эльвира. – Ты умираешь! Ты знаешь, что бывает с созревшим яблоком? Оно падает на землю и засыхает. Ты без парня. Это не только для чеченской культуры, где в пятнадцать выдают замуж, это уже даже для русской культуры неприемлемо.
– Все равно не буду пить шампанское, – ответила я.
– Ослица! – сказала про меня тетушка Юлия.
Эльвира подошла поближе и всплеснула руками.
– Неужели ты еще девственница?! Вот так позор! В двадцать-то лет!
– Конечно, она девственница, – подтвердила ее догадку тетушка Юлия.
– Как же трудно тебе будет! – Эльвира неодобрительно покачала головой.
Как будто я без них не знала, что, оказавшись между традициями и верованиями разных культур, жить непросто!
Каждый человек находится в определенном сообществе и живет среди устоявшихся в семье ценностей. Мало кто владеет своей судьбой, строго подчиняясь законам и правилам. Даже те, кто имеет мнимую свободу, знают, что отношения между мужчинами и женщинами подлежат контролю со стороны старшего поколения.
– Что ты молчишь? – Эльвира ждала ответа.
Не дождавшись разъяснений с моей стороны, она внесла предложение:
– При первом знакомстве ты настойчиво говорила про свои дневники. Что издать их – дело всей твоей жизни. Вот что я подумала. Может быть, тебе переспать с каким-то издателем? Почему бы нет? Я бы переспала!
Внимательно разглядывая пятидесятилетнюю грузную женщину, я поняла, что в приоритете у нее всегда идеи о сексе.
– Каждый сам выбирает путь, – примирительно завершила я разговор, отправившись на кухню к тетушке Юлии.
День рождения прошел мирно. Бутылку шампанского выпила сама Эльвира, сетуя на мою невинность. Я ела фруктовый пирог и пила зеленый чай. Затем дальние родственники торжественно вручили мне духи и денежную купюру.
