После этих слов отражение улыбнулось, а я пошла наверх. От усталости я почти не чувствовала боли в ногах. На ближайшие пять часов мне был дарован сон – младший брат смерти.
Нырнув под одеяло, я заснула и увидела церковь и русских людей, молящихся внутри. Золотые купола были расписаны ангельскими образами. Но среди христиан, бьющих поклоны, спокойно ходил межгалактический демон, называющий себя Капитаном. Он усмехался усердию верующих. Истово молились женщины, по лицам которых видно, что выпивают они спиртные напитки не только по праздникам, но и в будни, а рядом мужчины осеняли себя знаком креста, под стать своим женам.
Удивились ангелы и святые моему появлению, запричитали с образов:
– Что ты здесь делаешь?
– Дорога моя струится по воздуху через храм, так и попала сюда, – ответила я иконописным ликам.
Капитан ахнул. Пошел следом. Куда я, туда и он.
Вернулась я во сне в дом Нины Павловны, поднялась на чердак, а под крышей летают мелкие злые существа – полукошки-полумыши, словно выпорхнувшие с картины Гойя. Каркают! У мансардного слухового окна примостился навязчивый межгалактический демон Капитан. Внимательно на меня посмотрел. Черные крылья за его спиной были как продолжение плаща.
Я распахнула рамы и пообещала:
– Сейчас выгоню злую мелочь отсюда!
Капитан головой покачал. Не поверил. Я взяла в руки Коран, открыла его и подняла к потолку. Какой начался переполох! Летучие кошки-мышки, пища́ и стеная, заметались, забили черными крылышками, ринулись к распахнутому окну и вылетели вон. Затем только испуганно через стекло заглядывали. Окно я закрыла. Как мне показалось, межгалактическому демону это понравилось.
– Ты несказанно меня удивляешь, – задумчиво произнес он и подсел ко мне поближе.
Теперь мы сидели рядом на кухонном столе, привезенном из Грозного.
Капитан сообщил:
– Могу дать тебе преимущество перед другими людьми. Только пожелай.
Он смотрел на меня, не мигая.
Я ответила:
– Нет! Мне это не нужно.
– В таком случае тебе тяжко придется, – повторил Капитан слова Эльвиры.
– Мой путь – это мой выбор. Все поражения и победы на нем принадлежат только мне.
Капитан встал, повернулся ко мне тяжелыми черными крыльями и спросил:
– Ты помнишь Мансура? Он мог стать твоей судьбой!
И я увидела Мансура, сына тети Вари, которому было пятнадцать в Первую чеченскую войну. Он носил шляпу с широкими полями и был необычайно красив.
Капитан усмехнулся и исчез, а я проснулась.
– Хочу кофе! – истошно орала Нина Павловна.
На часах было ровно пять утра.
Мама вышла вместе со мной и объявила, что это наши последние дни служения. После данного заявления Нина Павловна поздоровалась и, к несказанному моему изумлению, заговорила не отборным матом, а языком классической русской литературы.
Приготовив обед, я перестелила больной кровать, взбила перину, сделала массаж, вынесла мусор, произвела влажную уборку и оставила маму встречать социального работника, приносящего лекарства. А сама под предлогом, что нужно чистить ворота гаража, которые я уже отдраила на днях, отправилась в редакцию газеты «Ставропольский этап».
От публикации материала, оставленного главному редактору, зависело: возьмут меня в штат или нет? Смогу я дальше работать журналистом?
Проработав пару лет в газетах и журналах Грозного, я хотела продолжить дело своего деда Анатолия – журналиста и кинодокументалиста.
Дом Нины Павловны стоял у самого леса, автобусных и троллейбусных маршрутов здесь не было. Только несколько раз в день проезжало маршрутное такси.
