451.2 - страница 5

Маленький Алан вглядывался в это место, и оно вглядывалось в него. Он чувствовал, что это воспоминание – настоящее. Настолько реальное, что пальцы ног невольно сжались, ощущая под собой землю. Настолько живое, что он почти слышал собственное детское дыхание. Но что-то было не так. Этот мир был слишком далёким. Будто бы его вытесняли. Будто бы его не должно было существовать.

Гул капсулы стал отчётливее.

Алан моргнул.

Мир, который только что окружал его – запахи, звуки, тепло воздуха исчез. Осталась только стерильная реальность. Он сидел в том же кресле, неподвижный, руки лежали на коленях. Капсула продолжала движение. За прозрачными стенами проплывали мерцающие улицы, ровные фасады зданий, безликие силуэты людей. Всё как всегда. Но теперь что-то было не так. Он чувствовал, как его дыхание сбилось. Грудь поднималась чуть быстрее обычного. Ладони вспотели, пальцы дрожали. Это не был страх. Скорее, замешательство. Что это было? Воспоминание? Галлюцинация? Ему казалось, что в его жизни никогда не было такого места. Деревья, ощущение травы, запах яблок и костра, старый двор. Всё это звучало неправдоподобно, как чей-то чужой сон. Но он чувствовал это. Не просто видел – чувствовал. Этот воздух был настоящим. Земля под ногами была твёрдой. Ветер обдувал кожу. Это не могло быть фантазией.

Но как?

Чип контролировал воспоминания. Любые искажённые, ненужные, опасные мысли поддавались корректировке. Алан предполагал это. Он чувствовал работу чипа каждый день – лёгкие исправления, сглаживание эмоций, неуловимые корректировки маршрутов и действий.

Но сейчас…

Сейчас в голове была тишина, чип молчал.

Это невозможно.

Алан сжал руки в кулаки. В голове всё ещё звучал шелест травы.

Если это и правда воспоминание… то что ещё было стёрто?

Алан закрыл глаза.

В груди было странное чувство – будто в его голове треснула тонкая перегородка, и через эту трещину начали пробиваться образы.

Неяркие, словно размытые от времени, но живые. Он не пытался остановить их.

Мир за прозрачными стенами капсулы начал стремительно меркнуть. Тусклые улицы, мерцающие витрины, идеальные фасады зданий – всё исчезало, расслаивалось, как плёнка на поверхности воды.

Где-то в глубине сознания он понял: он снова проваливается. На этот раз ещё глубже.

Сначала пришёл запах.

Не стерильный, безликий аромат кондиционированного воздуха, каким был пропитан весь город, а настоящий. Тёплый, с примесью влажной земли и деревьев. Запах, который невозможно воссоздать в лаборатории.

Потом – звук.

Тихий шелест листвы. Далёкий смех. Скрип досок под босыми ногами. А затем он увидел…

Перед ним был сад. Не такой, какие позже появятся в его жизни – идеальные, спроектированные, где деревья высажены по строго заданным линиям, где цветы выращены в лабораториях одинаковых размеров и типа. Нет. Это был живой сад, настоящий. Не подстриженная трава тянулась вверх. Ветки деревьев спутывались друг с другом. Ветер качал тонкие стебли одуванчиков, и где-то на деревянном заборе сидела кошка, лениво наблюдая за происходящим. Алан. Нет, не Алан, Габриэль – сидел на земле. Ему было лет пять, может, шесть. Он сжимал в руках небольшой деревянный кубик с выжженными буквами. Их было много, разбросанных вокруг. Рядом с ним стояла женщина, чьи черты были размыты, но тёплый голос звучал совсем рядом.

– Габриэль, посмотри, какая буква, – она показала на кубик.