– Игорь, сейчас все лечится: и алкоголизм, и депрессия, – шепнул друг-трубач и утянулся вслед за остальными.
Игорь не понял, какое это к нему имеет отношение. Больше всего его поражало, что грязи никто, кроме него, не замечает. Если ее видит он один, нужно подлечить нервишки.
В поликлинике, на удивление, народу не было. Игорь нагнулся к окошку регистратуры. Неведомо откуда взявшаяся бабка отпихнула его в сторону, требуя талон на завтра. Игорь терпеливо дождался своей очереди.
Пожилая регистраторша проворчала, что прием у терапевта закончен, запись к невропатологу через месяц, психиатра у них никогда не было. Раз у Игоря нет ни повышенной температуры, ни острой боли, какую помощь он тут хочет получить?! Пальцем указала на дверь доврачебного кабинета в конце коридора. Туда Игорь и направился, шаркая ногами.
– Куда?! По помытому-то?!
Игорь вздрогнул от неожиданности, он мог поклясться, только что в коридоре не было ни единого человека. Игорь обернулся на голос. Пол внезапно стал мокрым. Каблук поехал, как по маслу: одна нога взметнулась вверх, вторая не удержала тело, потерявшее опору. Руки сделали взмах, словно цепочка генной памяти сконцентрировалась на стадии доисторического гуся. Но, видимо, у этого конкретного предка тоже были проблемы со взлетами, а вот с падениями не было. И мокрый пол уже был рад встрече с телом, но под локоть подхватила уверенная рука.
Сухонькая старушка в белом халате поддержала, убедилась в Игоревой устойчивости, лишь тогда отпустила его локоть и шваброй затерла грязные следы.
– Ну, наследил, ну, наследи-ил! – тянула она нараспев, но не злобно, а сочувствуя.
– Вы тоже ее видите? – обрадованно, впервые за несколько дней, воскликнул Игорь.
Тяжесть опустошения пропала. Сразу после поддержки. Как рукой сняли!
– Как же ее не видеть, когда вон чего, комьями отваливается! На-ка вот, милок, – она пошарила в кармане халата и протянула шуршащий комок Игорю, – возьми бахилы. А то так и будешь грязь месить.
Игорь натянул бахилы и понял, что ему не нужно больше ни в доврачебный, ни во врачебный кабинет. Его переполняло счастье. Он кинулся к старушке, обнял сухонькое тельце, с легкостью приподнял над землей, закружил и поставил, где взял. Та смеялась заливисто и заразительно. На глазах Игоря выступили слезы счастья.
Он рванулся к окошку регистратуры, стал требовать книгу жалоб, чтобы написать благодарность санитарке, спасшей его от страшного недуга, просил подсказать имя бабушки, но ему ответили, что в младшем обслуживающем персонале у них пенсионеры не работают.
– Но как же? – изумился Игорь. – А вот…
Он показывал рукой на помытый коридор. Встретившись с недоуменным взглядом регистраторши, обернулся сам. Там никого не было.
– Закрываемся! – подытожили из окошка.
Ничего не оставалось, как покинуть поликлинику.
Недоумение поселилось в душе, но это вам не отягощение пустотой. Ноги несли легко до остановки. В автобусе к нему подсела очаровательная девушка, обрадовалась, что Игорь читает Бродского, поделилась, что сама его любит, вот только на днях попала под ливень, промокла до нитки и книга вместе с ней. Игорь тут же рассказал, что и его «Бродский» претерпел немало. Заболтавшись, он пропустил свою остановку, проводил новую знакомую до дома. Обменялись телефонами. Окрыленный, он не шел, летел по направлению к дому.
Бабки сидели на прежнем месте.
– Вилена Тихоновна, Раиса Сергеевна, добрый вечер!
