7 футов над килем - страница 6

– Сейчас подберу! – пообещала строптивица. – Все вы – козлы ободранные, коты чердачные, и вот вам – хрен, а не чистая девичья любовь! И капитану вашему – хрен же!

Тут партбюро замолчало и задумалось. Ругаться, возмущаться и уговаривать было совершенно бесполезно. В общем, горько, безнадёжно и тоскливо сделалось на душе у партбюро.

– Значит, без меня улову не бывать? – наконец подала голос девица.

– Не бывать, не бывать! – заголосили мужики, видя, что девка, вроде, слабину даёт.

– Отдайся ты ему, ироду! – заканючил первый помощник. – От всего экипажа тебя молим, ведь без рыбки и денег не будет, а дома-то семьи, детишки-и-и!

– А в тылу партизаны без консервов маются! – поддразнила докторша, но комиссар только всхлипнул и уронил голову на руки.

– Ладно! – наконец сжалилась дантистка. – Чёрт с вами! Но только за красивые слова – я не согласна.

– Всё тебе сделаем, дочка! – взвился первый помощник. – Путёвку в санаторий хочешь?

– Нет! – отмахнулась дочка. – Путёвку отдайте тому партизану, который после ваших консервов выживет. Мне валютой платить будете. В чеках Торгмортранса.

– Кто будет платить? – хором изумилось партбюро.

– Вы и будете, – улыбнулась шантажистка, – все трое. Шестьдесят валютных рублей в месяц. Пока шестьдесят. Соглашайтесь, а то передумаю.

– Это что ж получается? – старпом чуть из кресла не выпрыгнул. – Это, значит, я буду платить двадцать чеков за то, что кэп тебя трахать будет? Да я…

– Ну, как знаете, – поднялась девица.

– Погоди! – стармех так кулачищем по столу шарахнул, что с переборки сорвался портрет Ленина, но первый помощник его поймал. – Погоди! Сядь! Нет, ты лучше сейчас выйди вон, а мы тебя позовём, когда решим.

Докторша вымелась из каюты и стала изучать в коридоре наглядную агитацию, а из-за двери стали доноситься слова, что выпускает из себя человек на верхушке душевности и волнения. Потом постепенно гам и нецензурность начали стихать, а когда стихли вовсе, в дверях появился первый помощник: красный, потный, двух пуговиц не хватает, но в руках – всё ещё портрет Ленина. И делает знаки – заходи, мол.

Войдя в каюту, докторша сказала: «Ой!», потому что остальное партбюро выглядело не лучше помполита.

– Ладно! – комиссар почесал под коленкой. – Мы тут посоветовались с товарищами и решили предложение ваше принять. Считайте, что договорились. Идите, работайте. И чтобы завтра же в экипаже восстановилась нормальная политико-моральная обстановка, и начались богатые уловы.

– Вы меня и впрямь за партизанку принимаете, – грустно покачала головой девица, – так вот, знайте, что я жизнь не в лесу прожила, а среди таких, как вы типов, и вы меня не надуете, не дам посмеяться над бедной девушкой.

– Так чего же ты хочешь? – закричало партбюро.

– А вот чего, – объяснила бедовая докторша. – Составим договор. По всей форме, с подписями и судовой печатью. Тогда уж придётся обходиться со мной по совести, иначе вам же худо будет.

Деваться было некуда, и стороны принялись согласовывать позиции. При этом экипаж представлял старпом как человек, имеющий представление если не о законности, то, по крайней мере, о «Морском праве».

В окончательной форме договор выглядел так: