– Здравствуйте, Борис Меерсон. Вот какой вы, оказывается.
Боря удивился еще сильнее:
– Простите, мы знакомы?
– Нет! – покачала головой женщина из стороны в сторону, и только тут Борис заметил, что она была беременна. – Но вы же бывали в Одессе?
В сердце мужчины что-то кольнуло. Да… Да, он бывал в Одессе. Там осталась его душа. Борис кивнул, более пристально разглядывая незнакомку.
– И жили на Малой Арнаутской?
– Жил, – кивнул Борис, сглатывая. У него появилось предчувствие, что сейчас его жизнь необратимо изменится.
– И знали Софию Кочеткову?
Борис кивнул. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Желудок опустился вниз.
– А я – Елизавета Кочеткова. Гринбанд по мужу. Как говорит бабушка Лара, ее девочек прямо тянет на евреев, – хохотнула женщина. – А вы – мой биологический родитель. Только не подумайте, бога ради, что мне от вас что-то нужно, – тут же пояснила она, заметив, как побледнел мужчина. – Просто я же беременная. Ну и образовался у меня бзик – посмотреть на мужчину, чьи гены будут в моем ребенке. Сдерживала себя, как могла, а потом меня пригласили на эту конференцию, а там вы… И я подумала, что это судьба.
– Простите… Что-то мне нехорошо, – прошептал мужчина, хватаясь за сердце.
– Упс… Ну да, мне говорили, что я резкая, как понос. Нужно было как-то помягче вам об этом сообщить, да? Или вообще ничего не говорить… – бормотала женщина, выводя его в холл, где было гораздо прохладнее. – Бабушка рассказывала, что вы не слишком крепок. Но я думала, речь шла о силе духа, а не о вашем слабом здоровье.
Борис буквально упал в кресло. Лиза побежала в бар за водой, а он, не отрывая взгляда, следил за своей… Дочерью?! У него не было никаких сомнений. Теперь он понял, кого ему напомнила Лиза. Она была очень похожа на него самого, но еще больше – на его мать. В душе поднимался шторм. Эмоции переполняли, перекрывая доступ кислорода. Осознавать то, что он прожил жизнь, лишенный возможности видеться с собственным ребенком, лишенный любви и радости… Это было невыносимо больно. Его жизнь уходила, а он столько всего упустил…
Перед носом появился стакан с водой:
– Вот. Выпейте. Эти гормоны меня доконают. Сама не ведаю, что творю. Вы простите меня, что вот так свалилась на голову. Только мне, правда, ничего не нужно, я посмотрю на вас, мы поболтаем и разъедемся, каждый в свою сторону…
– Нет… – отчаянно замотал головой Борис.
Женщина замерла, откашлялась:
– Эээ, ну ладно. Не хотите, как хотите. Настаивать не стану.
– Нет-нет… Ты меня неправильно поняла, – отдышался Борис, хватая дочь за руку. – Я не хочу разъезжаться в разные стороны. Я хочу познакомиться, выяснить, как так получилось, что мне о тебе не было известно.
– Правда? – изумилась Лиза. – А ваша семья не будет против?
– Нет у меня никого. Я холост.
– Холост, или никому не нужен? – не преминула поддеть отца дочка. – Ой, прости! Язык мой – враг мой. Это мне тоже бабушка говорила. Вообще-то я борюсь со своей язвительностью, – покаялась дочка.
Борис улыбнулся. Впервые за все время их разговора:
– Боюсь, это генетическая предрасположенность. А соответственно, можешь даже не стараться.
– Ты тоже острый на язык? – улыбнулась в ответ дочь.
– Нет. Это у тебя в бабушку Розу.
Лиза нахмурилась. Она знать не хотела эту сварливую каргу! И уж тем более не хотела быть на нее похожей. Борис сразу же это понял.
– Лиза… А как Соня живет? Куда она исчезла? Я столько лет ее искал…
