9 месяцев - страница 22

Самое главное – суметь сохранить любовь. Не доводить ее до гибели.

В моем случае – я очнулась почти вовремя. Чуть-чуть с запозданием, но все еще поправимо. То главное, что нас связывает, еще не умерло, а грязь и шелуху мы отчистим.

Пока я не знаю, как. Но детали меня не интересуют. Я знаю одно: я встану с колен, да нет, даже с четверенек. Я вернусь к себе. А там видно будет. Сейчас главное встать, выпрямиться и устойчиво стоять на ногах. А потом можно делать и шаги. И идти. К Жизни. К свету, который я уже вижу в конце тоннеля.

Я не держу ни на кого зла. Не таю обиды. Все было так, как было. Я благодарю Всевышние Силы за то, что мне сохранено физическое и психическое здоровье. У меня впереди еще 30 лет активной жизни.

Я буду любить и трудиться. А это однозначно вознаградится свыше. «Любовь и труд – все перетрут». Только теперь любовь должна созидать, а не разрушать. Я всегда делала то, что основной массе было недоступно. Я сделаю это сейчас. С собой, с Яном. Все, кто в курсе, говорят: «Если за 12 лет не случилось, то уже ничего не получится». А я уверена: у всех – нет. А у меня получится. Потому что так, как я люблю Яна, никто не любит. Чудеса случаются с теми, кто в них верит.

Я освобождаюсь от самоизоляции. Это первое.

7 мая, 8 ч. 20 мин

Все так кратковременно, единовременно. Пока пишу или говорю с кем-то, то такая неодолимая уверенность, что смогу, сумею вырваться из этого состояния. Но стоит остаться одной или без ручки в руках – и я опять слабое, безвольное униженное создание, цепляющееся за Яна: «А когда ты приедешь?», «А ты с кем?», «А ты где?», «А ты… а я… а-а-а…».

Что же все-таки происходит?

То, что он манипулирует моими чувствами – это однозначно. Он осознает безграничную власть надо мной. Если я хочу ада при жизни – он мне это предоставит. Он действует неосознанно, непреднамеренно, но он уверен, что я проглочу любой его пренебрежительный тон, слова, действия по отношению ко мне.

Задели его за живое, унизили где-то, – он самоутвердится со мной.

***

– Я соскучилась по тебе…

– Господи!.. (усмешка) Знаешь что, тебе надо заняться чем-нибудь серьезным…

***

– Ты сегодня приедешь?

– Ну, откуда я знаю?

– А кто знает?

– Никто.

– Ну, мы уже не виделись почти неделю…

– Ну, и ничего страшного не произошло.

– Ты так думаешь?

– Слушай! Хватит!..

***

– Привет!

– Привет (вяло)

– А почему ты мне не позвонил утром?

– (тишина, потом вздох, который в словесной оболочке звучал бы: «как ты мне надоела!») … Ну-у, не знаю. Не могу придумать. Придумай что-нибудь сама… (циничная усмешка)

Зачем я все это воспроизвожу? Чтобы со стороны посмотреть на себя. Самой себе показать себя. Не убегать от правды. Не закрывать глаза. Называть вещи своими именами, никого не обвиняя и не оправдывая при этом. Чтобы вылечить болезнь, нужно мужество признать ее, а потом проследить симптомы, проявления на всем временном отрезке заболевания. Я хочу излечиться, и я излечусь.

У Кинга читала:

– Какой степени болевой шок может вынести пациент?

Ответ звучит в форме вопроса:

– А в какой степени пациент хочет выжить?

Правда, у меня немного в другой плоскости. До какой степени мне нужно причинить боль, чтобы я, наконец, сказала: «Все! Больше не могу! Хватит! Хочу жить!»?

Почему я не терплю, нет, почему я сама провоцирую его на такое отношение ко мне? И почему он возвращается ко мне? Несмотря и вопреки.

Любит?

Возможность самоутвердиться?