Как только я открыл дверь, зал разразился громовым хохотом. Нет, это они не меня так встречали, конечно. Это явно Наташа что-то учудила.
Жалко, не успел заметить, что именно!
Кажется, у «Пинкертонов» вышла техническая заминка во время второй или третьей песни, не знаю точно, сколько мы там возились с разгрузкой, и Наташа вышла на сцену, чтобы зал не скучал. И ляпнула что-то такое, что зал покатился со смеху, а вот на «Пинкертонов» было жалко смотреть. Фронтмен покраснел так, что даже от дверей было видно.
Тут из-за кулис выскочила Ширли и бросилась на Наташу. Девушки клубком разъяренных кошек покатились по сцене.
Зал продолжал ржать, свистеть и улюлюкать, а я помчал к сцене. Ещё не вполне понимая, собираюсь я пресечь безобразие или возглавить.
– И снова здравствуйте, – медленно проговорил я, подхватив микрофон. Наташа его выронила, и он почти укатился со сцены. Пока я бежал, «Пинкертоны» разняли девчонок, их клавишник сейчас крепко сжимал матерящуюся и размахивающую руками Ширли, а Наташа сидела на сцене, скрестив ноги в позе лотоса, и расчесывала пальцами растрёпанные волосы.
– Хотя нет, подождите! – заявил я, быстро отскочил за кулисы и с грохотом выволок обратно на сцену свой стул. Сел на него, закинул ногу на ногу и снова поднес к лицу микрофон. – Вот теперь нормально. И пока наши музыканты разбираются со своей буйно помешанной дамочкой, позвольте вставить небольшую рекламную паузу. Вы только что посмотрели тизер одного из мероприятий нашего клуба «Фазенда». И если вы из тех, кому нравятся женские драки, скачки верхом на стульях или показы модной одежды из мусора, то, как говорится, велком, и все такое. Полное расписание мероприятий мы публикуем в журнале «Африка». Спрашивайте в союзпечатях.
Клавишник «Пинкеронов» уволок, наконец, брыкающуюся Ширли со сцены. Я попытался разглядеть, что там на лицах «высоких гостей». С этого ракурса было чуть лучше видно, чем с центра сцены, но все равно непонятно. Мужики в костюмах все были на своих местах. Переговаривались. Но довольные у них рожи или возмущенные – хрен знает.
– Мы готовы продолжать, – прошептал мне на ухо пинкертоновский фронтмен.
– Ну вот и наступило долгожданное «попозже»! – радостно выкрикнул я. – Наташа, эти ребята говорят, чо нам с тобой пора уступить им сцену, чтобы зрители могли насладиться их музыкой.
Наташа поднялась на ноги длинным изящным движением и помахала рукой публике. Публика снова разразилась смехом и радостным улюлюканьем. Я встал, подчёркнуто-деловито вернул микрофон на стойку и, повинуясь внезапному порыву, обхватил Наташу за талию, в позе парных танцев. Самка богомола моментально подстроилась, и мы, кружась в подобии не то вальса, не то деревенской польки, укружились за кулисы.
«Пинкертоны» начали играть. И в тот момент, когда солист запел, я вдруг вспомнил, что не убрал со сцены свой стул. Злорадно усмехнувшись, я опустился на четвереньки и выполз на сцену. Типа, в попытке незаметно появиться.
– …откроет тайный смысл ночь
Когда последний луч надежды
Погаснет, словно лунный свет
Ты знаешь, смерть не превозмочь
Не будет все, как прежде
Смерть не знает слово нет…
Я полз, корча рожи и прикладывая палец к губам. Мол, драгоценная публика, не обращайте внимания, я тут чуть-чуть, с бочка проползу, заберу стул, и все будет чики-пуки.
Зал, разумеется, заржал. Недоумевающие «Пинкертоны» сначала не поняли, что происходит. У них такая серьезная и философская композиция, там у героя девушка спрыгнула с высокого этажа и теперь он стоял там же, где она когда-то, и пытался понять, как ему жить дальше, а в зале смех.
