Пётр Аркадьевич полуобернулся на звонкий детский голос и с него сошло лицо. Вот прям за секунду. Когда мы пришли он весь сиял, особенно при взгляде на Алису. Даже поднялся с кресла при нашем появлении и отодвинул стул для дочери, а Лео повторил то же самое для меня. Если Пётр Аркадьевич обращался к Алисе, то обязательно накрывал её ладонь своей, наверно хотел убедиться, что видел не мираж. Сейчас он побледнел. Я испугалась, что ему плохо с сердцем. Алискин отец на вид совсем не старый, но кто знает. Не юноша уже. Может у него заболевания какие имелись, хронические. Я хотела позвать официанта, чтобы принёс холодной воды со льдом, но Пётр Аркадьевич меня опередил.
— Мира! — он окликнул одну из женщин и все четверо новоприбывших посмотрели на него. Странно. Он звал Миру, а обернулись все, кто пришёл вместе с ней. Даже её сын.
— Петя? — она удивилась и тоже побледнела, посмотрела поочерёдно на двоих детей затем на вторую женщину, вероятнее всего маму. Сходство между ними прослеживалось. Не броское, но догадаться было не сложно.
— Садитесь с нами. Я с дочерью. Заодно познакомитесь.
Ничего себе. Подруга привезла Лео на смотрины к отцу, а тот, судя по всему, не отставал. Официант помог сдвинуть столы, все рассаживались и представлялись друг другу. Я же приклеила шаблон улыбки на лицо и не пыталась запомнить ни лиц, ни имён. Но понаблюдать за собравшимися было любопытно.
Пётр Аркадьевич усадил Миру рядом с собой. Не только я отметила пикантность. Алиса по-другому всматривалась в симпатичную молодую женщину. Оценивающе. Словно уже отвела ей некую роль и теперь анализировала достойна ли та оказанной высокой чести.
Как бы найти деликатную причину для ухода. Они все без сомнения милые люди, но оживлённые посиделки… Мы с мамой всегда жили вдвоём, теперь она с Пьером и, честно говоря, втроём под одной крышей для меня — многолюдно. Двое — идеальный баланс между одиночеством, и тем, когда во время завтраков-обедов-ужинов чувствуешь себя, словно на восточном базаре.
— Кто все эти люди? — спросил у меня Лео. За суматохой о нём как-то позабыли.
— Папины знакомые.
— А почему маленькая девочка постоянно что-то громко говорит?
— Наверно она любит поболтать.
— Разве детям разрешают кричать за столом, когда взрослые разговаривают?
— Ох Лео, ты сам-то давно перестал быть тем маленьким мальчиком, — я беззлобно подколола парня, заступаясь за малышку, но он неожиданно обиделся, надул губы и отстранился. Можно подумать в их Париже все кругом такие воспитанные, преступность нулевая, вокруг спасибо да пожалуйста, ни тебе безработных, ни тебе социального и расового неравенства. Угу, легко обсуждать людей, кто далёк от тебя не только расстоянием, но в первую очередь образом жизни. А ты попробуй осудить для начала соотечественников, а лучше родственников. Я тоже решила обидеться.
— Мы зря подсели. Ты давно не видел дочь, а Полина, когда взбудоражена, поучаствует в любой беседе, которую только услышит. — Мира казалась смущённой.
— Мам, а ты купишь мороженое? — её дочка выглядела счастливой, но действительно не замолкала. Я бросила короткий взгляд в сторону Алисы и хмыкнула про себя.
— Ты помнишь, как правильно обращаться с просьбой, солнышко?
— Мам, пожалуйста.
— А ты Павлика угостишь?
Девочка нахмурилась, о чём-то подумала и с явной неохотой выдала: — Павлика да, тебя и бабушку тоже. А больше никого.
