95% меня – это ты - страница 3

Собака была уже стара – этой породе отмеряно максимум одиннадцать лет жизни, а Файгену уже тринадцать. Он всё медленнее ходит и больше спит. Трейси не понимала этих изменений, ей всё ещё хотелось бегать с ним вдоль пляжа, играть в мячик, но при этом чувствовала, что надо давать ему больше покоя. Ей часто становилось грустно, когда она садилась возле спящего пса и слушала его тяжелое дыхание. Родители всё чаще отвозили Файгена к ветеринару. Трейси с собой не брали, так как когда в машине на заднем сидении ехал Файген, места больше ни для кого не оставалось. Трейси каждый раз упрямо сидела около дома и трепетно ждала его обратно, гадая, какие новости о его здоровье привезут родители. И каждый раз они привозили хорошее вести: ветеринары удивлялись могучему здоровью собаки и предрекали ему долгие годы жизни. Так говорили родители.

Трейси ещё немного постояла на берегу, смотря на надвигающиеся тучи и усиливающиеся волны. Файген повернулся в сторону дома. Трейси вздохнула, пожелала попутного ветра всем судам, которые сейчас находятся в море в преддверии шторма, развернулась и пошла за Файгеном в дом.

У Клаудии было хорошее настроение – как, впрочем, и всегда, когда она хозяйничала на кухне. Сегодня на ужин она готовила тушёное мясо и картофель. Это была типичная еда людей среднего класса в послевоенной Германии. В семье такую пищу любили любили, но и не знали почти ничего, кроме неё. Для своих гостей Клаудия в качестве деликатеса иногда готовила жареные колбаски, а Трейси с Файгеном, облизываясь от запаха, стояли около неё и ждали, пока на сковородке не случится «брак» – колбаска получится некрасивой или пережаренной – тогда это лакомство доставалось им.

После ужина Трейси и Файген поднялись в её детскую. Файген тяжело шёл, ему нелегко давались одиннадцать винтовых ступеней наверх. Как обычно, он улегся в ноги к Трейси и долго-долго на неё смотрел, пока она читала очередную книгу про пиратов. Когда была окончена очередная глава, Трейси поймала глубокий и очень грустный взгляд пса. Она легла ногами на подушку, а лицом к нему и сказала:

– Вот видишь, Файген, пираты смогли пройти сквозь английский флот! Хотя команда не верила в это, но капитан знал, что возможно всё! И мы с тобой же тоже верим, что возможно вс, ведь правда? Я вот верю. Верю, что через много лет буду стоять на палубе у руля, а ты рядом со мной, и мы будем самой известной командой Германии, которая совершит кругосветное путешествие! Мы будем останавливаться на разных берегах, посетим все-все страны, увидим других людей, и других собак тоже. Познакомимся с ними, будем рассказывать, кто как живёт в своих домах, и кто что ест. Ты веришь в это, Файген?

Файген вздохнул и положил голову на лапу, которая была размером с голову Трейси. Он явно хотел ей что-то сказать, возможно, он был не согласен с ней, и думал, что будет умнее сначала закончить школу, а уже потом решать, плыть им вместе в кругосветное плавание или нет. Она закрыла глаза и попыталась прочитать его мысли. Иногда ей это удавалось, и она кидала палку, чтобы он принёс и погрыз её, или отпускала поводок подлиннее, чтобы он мог почувствовать больше свободы. Сейчас она ничего не слышала. Он будто пытался от неё что-то скрыть. Трейси открыла глаза и нахмурилась, но тут её внезапно охватила зевота. Она зевнула три раза подряд, а последний раз даже в голос. Смутилась, ведь мама ей говорила, что воспитанные девочки так себя не ведут. Файген тоже зевает широко, но при этом тихо. Она старалась прикрывать рот ладошкой, но при нём ей не надо было притворяться, и Трейси с удовольствием зевнула в голос ещё раз, а потом захихикала, представив, как зевает в голос Файген.