До начала распада 20… 19… 18…
Цифры менялись, зависнув на периферии зрения. Север не переставая ругал себя за неосторожность. Надо было поостеречься, а не лезть на рожон! 12… 11…
Но тут медленно-медленно открылись створки второй двери за площадкой, разделяющей коридоры, в проеме замаячила морда Фурга...
— Дайте вино! Быстро! — проорал Север. — Не успеете — сдохну!
Бутылка оказалась в протянутой руке за четыре секунды до конца, Север пальцами раздробил горлышко. Он пил жадно, захлебываясь, и то, что не попало в рот, впитывалось через кожу.
— Пресвятая мать, — проскрипел Сахарок, — он весь обугленный… Нет у нас больше верховода!
— Заткнись! — рыкнул Фург. — Дал бы в бубен, но трогать тебя противно.
Метаморфизм мгновенно утешился, переработал вино, впитал даже стеклянную бутылку, и Север, тяжело дыша, привалился к стене. Когда немного отошел, опять протянул руку в проем.
— Теперь пару кусочков мяса, и я в порядке.
— Эй, ты превратился в Зэ? У тебя теперь, как и у него, алчба?
Ожидая, когда процессы восстановления завершатся, Север с тоской думал о брошенных в Пустошах трупах пожирателей — столько ресурсов пропало! Даже о мертвом Тряпке вспомнил и о мумифицированных телах хозяев базы, в которых наверняка сохранилось много полезных микроэлементов. При этой мысли передернуло… Но он истощен, у него почти нет запасов органических ресурсов, и метаморфизму сложно выполнять свою функцию.
Некоторое время Север не проявлял признаков жизни, а мутанты его не трогали. Когда же он встал и со скрежетом раздвинул-таки створки двери, все, кроме Сахарка, аж затанцевали от радости.
На губах Йогоро появилась простецкая улыбка.
— Ты гля! Живой! В огне не горит. Ты железный, что ли?
— Север Железный! — забулькал Зэ. — А я жрать хочу!
Йогоро, ответственный за котомку с едой, выдал ему кусок мяса, а Северу вторую половину рубахи для набедренной повязки и сказал:
— Всего три шмата осталось.
— Дай мне еще один и вина, а потом идем искать выход.
Запасенного метаморфизмом должно было хватить еще на пару сражений.
Мутанты нагрузились скарбом и поковыляли по коридору, покрытому слоем такой же черной копоти, как и тело Севера.
— Хреново, мечей не нашли, — пожаловался Жаба. — Слышал я, кароч, что есть такие мечи, что железо только так рубят. А еще, что есть приблуда, которая гвоздями плюется и насквозь пробивает! Вот бы нам такую.
— А про летающих железных птиц ты не слышал?
Жаба не уловил иронии в голосе Сахарка и радостно согласился:
— Да! Говорят…
— Говорят, чинилий доят! — хохотнул Скю. Бедолага набил костюм до отказа и повязал его на спину как рюкзак: рукава и штанины спереди и под мышками, — отчего еле шевелил ногами, но был в прекрасном настроении. — Братцы, а может, мы того… Ну, на Сокровищницу наткнулись? Что думаете?
— Ты че, как Жаба? — фыркнул Йогоро. — Это он у нас мастак по сказкам да небылицам. И потом, все знают, что Алям и Инвазион охраняют путь к Двурогому, и раз так, то тут, скорее, не Сокровищница, а…
— Проклято это место! — перебил Зэ.
— Ну да, типа того. Ангелами тут не пахнет.
— А вы откуда про Аляма и Инвазиона знаете? — поинтересовался Север.
Загомонили все одновременно, тема была животрепещущая, каждый рвался поделиться знаниями. Их рассказы хоть и разнились деталями, но сходились в одном: в горах недалеко от Убежища тоже есть некие секретные тоннели, доступ куда запрещен всем, кроме шаманов и жрецов. Там-то и обитают Алям и Инвазион.
