– Между тем, – продолжал Яровой, – «Ласточка» является тем самым клубом по интересам, который оседлали заводские золотоноши, и мне ли об этом вам говорить.
Было видно, как дернулся Цыбин, пытаясь сказать что-то в свою защиту, но Геннадий Михайлович тут же осадил его властным движением руки.
– Город уже наполнился слухами, что по заводу работает следственно-оперативная бригада, возглавляемая следователем Следственного комитета России, и я спрашиваю вас, Вячеслав Евгеньевич, как мне лично расценивать то безобразие, которое было учинено вашими подчиненными в кафе «Ласточка»? Или здесь все проще простого? Проведя столь громкую зачистку, вы дали понять посетителям заведения, что все это сделано с ведома столичного следователя, и тем самым подставили меня как должностное лицо.
Яровой замолчал, и было непонятно, бросал ли он прямое обвинение Цыбину или все-таки спрашивал его о возможно допущенной с его стороны ошибки. Впрочем, хрен редьки не слаще.
– Геннадий Михайлович, поверьте… – лицо начальника ОВД приобрело оттенок вареной свеклы, ярким багрянцем пылали уши, – я впервые слышу об этом и сегодня же, обещаю вам… самолично разберусь во всем.
– Что ж, буду весьма благодарен, – поднимаясь из-за стола, произнес Яровой, давая понять тем самым, что разбор «полетов» закончен.
Не прошло и получаса, как на телефон Ярового позвонил Цыбин. Извинился за произошедшее в «Ласточке», сообщив, однако, при этом, что весь тот шмон, который в привычном для них режиме провели омоновцы, был вынужденным оперативным мероприятием, требующим решительных действий.
– И что за «мероприятие»? – с язвинкой в голосе поинтересовался Яровой.
– Поступила информация, что в кафе назначил встречу залетный торгаш героином, и опера с этого участка решили взять его с поличным.
Это уже было кое-что, и следователь тут же спросил:
– И что, надеюсь, не промазали?
– В десятку ребятишки попали. Взяли гонца с товаром, уже показания дает.
В голову Яровому ударило жаркой волной – «взяли с героином… дает показания…».
– И что за гусь? – пересилив себя, спросил он. – С братских республик?
– В том-то и дело, что москвич. Но птица, я вам скажу!..
Яровой чисто автоматически задал еще несколько вопросов и, опустив на рычажки телефонную трубку, откинулся в кресле.
Выходит, Крымова подставили, но кто и зачем? И что необходимо предпринять, чтобы вытащить его из СИЗО?
Вопросы и вопросы, на которые у Ярового пока что не было ответа.
Начиная понимать, что без дополнительной информации не только по заводчанам, но и по «городской элите» ему вряд ли удастся разобраться с этим осиным гнездом, он вспомнил о Быкове, который вдруг вообразил, что закон в России превыше всего, за что и был изгнан с работы. Набирая номер домашнего телефона бывшего следака, Яровой надеялся услышать приглушенный баритон, однако трубку подняла его жена.
– Да? Вас слушают.
Геннадий Михайлович невольно насторожился, ощутив непонятное пока что чувство тревоги. Уже по тому, как это было сказано, можно было догадаться, что в доме Быковых произошло какое-то несчастье и эта женщина едва сдерживает слезы.
– Извините, мне бы с Олегом Сергеевичем переговорить.
Последовала очень долгая пауза, и наконец в трубке раздался с трудом сдерживаемый всхлип:
– Это невозможно… Олега нет.
«Олега нет!» – это было сказано с такой болью, что Яровой вдруг почувствовал, как у него пересохло в горле.
