– Отпусти! – рявкнула я.
Мужчина даже глазом не повел.
– Я сказал стоять! – мужлан, не отпуская мою руку, перелез через прилавок, что далось ему с трудом. С таким-то пузом. Я попыталась вырваться, но хватка у него стальная. Он вытолкал меня на улицу и закричал:
– О-хра-на!
На зов булочника прибежал мужчина в темно-зеленой форме.
– Что случилось, господин? – усы явно щекотали нос охранника, потому что он постоянно почесывал то левую, то правую ноздрю.
– Я поймал воровку, она хотела украсть у меня хлеб! Это, заметьте, уже не первый случай! – булочник был сильно недоволен, а что делать, если на всю округу пахнет его хлебом. Вот и сбегаются все, кому не лень, продегустировать на халяву вкусный хлебушек. Сказал бы спасибо, что его лавочка пользуется такой популярностью.
– Пойдем! – охранник защелкнул за спиной на моих запястьях наручники и толкнул вперед. Рука тут же отдалась болью.
– Отпустите меня! – я сопротивлялась. – Я никому ничего плохого не сделала!
– Иди! – рявкнул он на меня. – Это будет решать суд, а не ты, воровка!
Было неприятно слышать о себе такое, но с этим не поспоришь. Голод заставил меня украсть кусок хлеба, а дальше что? Снова тюрьма? Не хочу об этом думать.
Отогнала прочь от себя глупые мысли и принялась рассматривать улицу, по которой мы шли. Удивительно! Я словно попала на праздник красок в городе художников. Большие дома выкрашены в насыщенные яркие цвета, и не было ни одного повторяющего. На первых этажах расположились уютные магазины, они так пестрили своими витринами, что сложно устоять и не зайти внутрь. А на противоположной стороне находился парк, я замерла в восхищении: передо мной открылся умопомрачительный вид на оранжево-янтарные и бордово-красные деревья. Меня толкнули в спину, заставляя идти дальше.
Хорошо, что участок находился, не очень далеко, потому что я уже не могла идти. Охранник открыл передо мной дверь и втолкнул в помещение. Первый раз я угодила в полицейский участок, как мелкий воришка, а не как офицер.
Я очутилась в просторном светлом помещении, за столом сидел серьезный молодой человек в такой же зеленой форме. По выражению лица заметно, что человек скучает.
– Эй, Донни, ты привел бродягу! – преисполнился энтузиазмом парень.
– Да, Микки! Но девчонка не только бродяга, но и воровка!
Я подняла голову и посмотрела на этого Микки.
Мужчина молодой, не очень симпатичный, над губой с левой стороны родинка. Смотрится смешно. Я улыбнулась.
– Я сказал что-то смешное? – обратился ко мне Микки.
– Нет! Просто у тебя родинка, как у женщины над губой!
Я совсем не ожидала такого поворота событий: Донни со всей силой ударил меня в живот.
– Говнюк!!! – просипела я, согнувшись пополам на грязном полу, пытаясь глотнуть воздух. – Вас разве не учили, что с девушками так обращаться нельзя?
– Помести эту гадину в пятую камеру! – сказал Микки. Я к ее делу припишу не только то, что она воровка, но и оскорбление унтер-офицера при исполнении…
Меня дотащили до камеры и нагло втолкнули внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась. Я осталась одна в камере, которая показалась мне просторной и светлой. Моя новая камера, почти ничем не отличалась от той, где я уже сидела. Единственно, тут не так холодно, и есть скамья, над которой светится небольшое прямоугольное окно с решеткой. Камера напротив пустовала, но слышно было голоса, шорохи. Кроме меня есть еще заключенные.
