После прочтения, повесть оставляет тяжелый осадок на душе, и в то же время чувствуется, что автор, как настоящий писатель – гуманист, пишет с любовью, сожалением и глубоким состраданием ко всем своим героям, по судьбам которых прошлась бескомпромиссная и беспощадная машина власти, пытавшаяся превратить каждого в исполнительно-послушного безбожного механического раба.
Силуэты персонажей повести «Котлован»
Платонов не дает ни конкретного внешнего описания своих героев, ни каких-либо глубоких личностных характеристик. Как художник – сюрреалист, работающий на уровне подсознания методом разрыва логических связей, Платонов лишь слегка касается кистью портретов своих персонажей, живущих в невещественном мире, лишенного какого-либо интерьера и бытовых подробностей. Так о Вощеве нет никаких данных о том, как он выглядит, известно только, что ему тридцать лет, Пашкин же «имел уже пожилое лицо и согбенный корпус тела – не столько от числа годов, сколько от социальной нагрузки», у Сафронова было «активно-мыслящее лицо», у Чиклина – «маленькая каменистая голова», у Козлова – «мутное однообразное лицо» и «сырые глаза».
«Трудность немощи ранней жизни, скудость тела и красоты выражения» отметил автор в лицах пионерок, согбенных и пораженных старческой тщедушностью и немощностью, увядших, так и не успев расцвести, из-за постоянного недоедания. А у мужика, прибежавшего «из полевой страны», болезненно обеспокоенные ««хуторского, желтого цвета» глаза с поволокой смертельного страха. Так, наверно бы, изобразил художник – иллюстратор портреты пионерок и мужика, опираясь на текст повествования.
Платоновской поэтике свойственно описание героев на уровне ощущений, да и сами герои не надеются на собственную зрительную память, больше доверяя чувствованиям. «Поцеловав, он узнал по сухому вкусу губ и ничтожному остатку нежности в их спекшихся трещинах, что она та самая», – только так Чиклин смог опознать в умирающей женщине (мать Насти) ту самую хозяйскую дочь, которая когда-то целовала его на деревянной лесенке. Делая упор на внутреннем смысле, автор уделяет мало внимания внешним деталям, но если предмет все-таки обозначен, то воспринимается чрезвычайно материально, как, например, «опухшая от силы рука» Чиклина или худенькая как «тонкая овечья ножка» рука Насти, а горло спящего Козлова просто «клокотало».
Кроме того, знаменательны имена героев, так как это порой единственная информация о том или ином персонаже. Так о Вощеве может рассказать его фамилия, лексическое значение которой угадывается на слух, и фонетически сравнима со словами вообще и вотще, что соответствует общим исканиям героя, который чувствовал «сомнение в своей жизни и слабость тела без истины». Из чего можно заключить, что фамилия Вощев регулирует движением мыслей героя и читателя в нужном для автора направлении. Также и имя Настя, как и фамилия Вощев, играет важную роль в смысловом контексте повести. Анастасия с греческого языка переводиться, как воскресшая – идеей воскрешения в будущем заражены все герои повести, к этому готовятся, сохраняя, как Вощев, «предметы несчастья и безвестности» и разное «утильсырье», однако, прежде «надо…сберечь детей как нежность революции и оставить им наказ». А вот ребенка как раз и не удалось сберечь, и наказывать получается, что и некому. Настя спрашивает у Сафронова, с кем они останутся? «С задачами, с твердой линией дальнейших мероприятий, понимаешь что?» – отвечает тот воодушевленно.
