– Сережа, позвони нам. Мама сама не своя, я тоже. Если ты обиделся на меня, пожалуйста прости. Не хочешь говорить со мной, поговори с мамой, она тут не причем. Она всегда была на твоей стороне. Мы ждем твоего звонка. – Марина отправила очередное голосовое сообщение на вотсап после того, как наверное уже в сотый раз набрав номер брата, услышала в трубке гнетущую тишину. Она снова и снова нарезала круги по комнате со смартфоном в руках.
Надежда Алексеевна сидела на диване со стаканом воды в одной руке и корвалолом в другой, отец молча стоял у стены. В отличие от жены и дочери Николай Петрович не умел выражать свои чувства, зато лицо его красочно повествовало о боли и тревоге, которые он испытывал. Запавшие глаза и круги под ними, нервная дрожь в руках, сбивчивая взволнованная речь. Как и у остальных, в его душе постепенно нарастала паника, о которой он, как мужчина, стеснялся сказать вслух.
– Это ты виновата, – внезапно нарушила тишину Надежда Алексеевна. – Если бы ты не наговорила ему столько гадостей, он уже был бы здесь.
Марина не знала, что ответить. Она молча смотрела на мать и не замечала собственных слез. Женщина и сама винила себя, но сейчас ей было особенно тяжело услышать это от другого человека. Отец опередил ее с ответом:
– Судя по тому, что ты мне рассказала, Надя, она ничего такого страшного ему не сказала. Серега услышал лишь правду. Он озлоблен на весь белый свет только потому, что мы с тобой решили уберечь его от неприятной информации. Мог бы сразу подойти ко мне, поговорить обо всем… еще тогда, когда нашел то фото. В конце концов если бы кое-кто не хранил это фото с первой свадьбы, ничего бы не было.
