А теперь я беру налом - страница 9
Стараясь не утратить лица, и не явить обозрению своей боли, я вернулась к окнам, что были в моей обязанности.
К счастью, Гоша за считанное время расправился с ванной комнатой и санузлом, а девчонки отполировали зал. Стараясь побыстрее выбраться из адовой квартиры, я шиворот-навыворот напялила на себя свой шарф и верхнюю одежду. Дабы окончательно не сорваться в слезливую истерику, я даже считала про себя. Когда счёт дошел до ста восьми, меня встретил очередной круг ада, на порог квартиры нагрянул Томусик.
Немолодая женщина, весом в полтора центнера, облаченная в пуховик неактуального кроя, походила внешне на сотрудницу трамвайно-троллейбусного депо.
– Тома! А я тут видишь ли сюрприз тебе организовал! – слащаво прочирикал «мой» муж, когда был встречен вопросительным взглядом Томы.
– Да? – по-хозяйски воскликнула моя соперница и дав понять кивком Глебу, что самое время помочь снять ей пуховик.
Заботливый мужчина оперативно подлетел к своей даме сердца, и в манере преданного пажа освободил телеса Томы от утеплительных покровов.
Пулей вылетев из квартиры, я на едва двигающихся конечностях, покидала ненавистный подъезд.
Когда мы поджидали служебный автомобиль, Севарка спросила меня:
– Регин, а это что твой знакомый был?
– Угу, муж мой.
Брать выходной день дабы выделить его на очередной плаксивый вопль, казалось мне слабостью. От этого решив стереть из памяти пренеприятный день, я вновь погрузилась в рабочую атмосферу.
На этот раз нас ждали роскошные апартаменты в самом центре города. Панорамные окна по всей квартире, так надменно возвышались над будничной суетой шумящих проспектов, и словно с осуждением глядели на жалких прохожих.
Мне досталась неприлично модерновая спальня с раздражающе люксовым гардеробом.
Грамотно сконструированные отделения шкафов были предназначены для всех видов одежды, обуви и аксессуаров. Замысловатые выдвижные ячейки, донельзя забитые шикарным кружевным бельем, а обувные стеллажи насчитывали сотни пар обуви. Стервозные шпильки конкурировали с дерзкими кроссовками и ботинками на толстой подошве. А с вешалок улыбались непристойно дорогостоящие шубы и пальто. Но главная щемящая досада светилась напротив гардеробной комнаты и была обрамлена громадной рамкой из позолоты. Фотопортрет молодой девушки с манким взглядом и прищуренными глазами, она словно смотрела на меня транслируя свое пренебрежение и надменную ухмылку. Хоть она и не произнесла ни единого слова, но мне был четко понятен весь ее посыл. Ей я виделась заурядной аутсайдершей так бездарно просравшей свою жизнь. Затем я, несмотря на отчаяние и полную разбитость, набралась смелости и вновь оголила себя, но только перед ее зеркалом. Теперь я видела в отражении нас двоих. Она продолжала пожирать меня своим взглядом с поволокой и изучать каждую часть моего тела, и уже я считывала в ней зависть и досаду, что мое тело принадлежит не ей.
Я начинала кровавым потоком ощущать уверенность, вновь проносящуюся в моих венах. На лице появился румянец, а с губ сошла стервозная улыбка, а девушка с портрета становилась все более испуганной и неуверенной.
После, очнувшись и придя в реальность, я, быстро подняв свою форму поспешила одеться. Чтобы не обидеть своих товарищей, я продолжила уборку роковой квартиры, но только осознание, что теперь я та женщина, что меняет правила игры, цепко захватило мой разум. Меня больше не устраивали нынешние установки и моя борьба за выживание, я хотела большей, нарядной и ослепляющей жизни, от этого заявив ребятам что это мой последний рабочий день, я смело перевернула страницу.