А. - страница 12

Закончив свою благородную речь, Вадим с надеждой посмотрел на собеседника. Арнольд закурил.

– Вадим, прежде чем размышлять над твоим вопросом, ответь мне: хорошо или плохо, что все мы смертны?

– Не хорошо и не плохо. Это данность. Так устроен мир, – пожал плечами Вадим.

– Да. Ты сам ответил на свой вопрос. Все, что происходит во Вселенной – это данность. Так устроен мир. На все воля Божья. С твоей точки зрения мир устроен несправедливо. А с точки зрения Творца – в самый раз.

– В самый раз? Откуда ты знаешь мнение Творца? Разве может быть, чтобы Бог одобрял то, что происходит на Земле? Может быть, он просто потерял контроль над происходящим? – развел руками Вадим.

– Нисколько, – убежденный в своей правоте помотал головой олигарх, – человек создан по образу и подобию… Бог – великий творец, мудрейший инженер, но не он ли устроил потоп, стерший с лица земли все живое? Узнаешь: мудрость, гениальность даже, но отсутствует сердце.

– Арнольд-Арнольд… В такое не очень-то хочется верить. Да и как бы там ни было, ничто не остановит меня в стремлении добиться благополучия в нашей стране.

– Слушай! Если ты так фанатично настроен, может быть, тебе баллотироваться в президенты? Для меня нет ничего невозможного, – Арнольд усмехнулся, но Вадим знал, что и Абаджваклия не всесилен. Он такой же смертный, как и все, он не властен над своей судьбой, и деньги приносят лишь иллюзию счастья. Впрочем, провести своего ставленника в президенты нефтяник, пожалуй, действительно мог бы, тут он, может быть, и не лукавил.

– Вадим, я серьезно, – продолжил с иронией в голосе Абаджваклия, – будешь такие пламенные речи произносить, народ тебя будет обожать. Мне выгоднее провести тебя в президенты, чем вкладываться в какую-то убыточную дорогу! Почему эта идея раньше не приходила мне в голову?

– Выборы еще нескоро. Да и, Арнольд, из этой затеи ничего не выйдет. Меня и сейчас-то недолюбливают с моими чересчур социально ориентированными взглядам. А если стану президентом – меня тут же убьют.

– Ха, Снегирев, и тебе не чуждо ничто человеческое. За себя-то, вижу, трясешься. Ладно, друг мой. С дорогой не торопись, придет время, ее построят, и уже тогда я свои АЗС расставлю вдоль трассы, – Арнольд рассмеялся и выпил еще ликера. Вадик только вздохнул.

– Нольда… Иногда твой «Нефтьпром» выделяет гранты на развитие науки или искусства…

– Да. Но эти гранты не превышают десяти-пятнадцати миллионов. А на строительство твоей дороги нужны миллиарды. Извини, на это я не готов.

Снегирев, впрочем, и не ожидал какого-то другого ответа от Абаджваклии, уж слишком хорошо он знал этого нефтяника, но все-таки и молчать Вадим не мог, он должен был хотя бы попробовать. Попытка не дала результата, оставалось только ждать.

Июнь-октябрь 2014 года

За последние месяцы жизнь Емельяна кардинально поменялась. И, к большому его сожалению, не совсем в ту сторону, в какую, как он рассчитывал, она должна была повернуться после судьбоносной встречи с дядей-олигархом. Теперь стало ясно, что Арнольд Абаджваклия не спешит одаривать племянника ничем не заслуженными подарками. Временами Емеле казалось, что дядей руководят не столько даже жадность или скупость, сколько стремление поиздеваться над ним, но никак не родственное сострадание и благородные порывы, на которые молодой человек так рассчитывал после их первой судьбоносной встречи. Щукин работал в «Нефтьпроме», но должность занимал самую что ни на есть маленькую и незначительную – помощник-стажер юридического отдела. И зарплата его была совсем не такой, какую он вообразил себе, когда любовался роскошью кабинета Арнольда. Зарплата была просто смехотворной, Емельян даже супруге постеснялся озвучить сумму.