А. - страница 20

Из объяснений Щукин понял, что подобные нефтяные съезды проходят каждый год, и есть смысл ознакомиться с теми буклетами, которые печатали в прошлом и позапрошлом году. Это значительно упрощало задачу, Емельян не сомневался, что он справится с заданием, и дядя останется доволен.

Ровно через неделю Емельян Щукин, надев свой лучший костюм и взяв папку, в которой лежали свеженькие только что отпечатанные цветные буклеты, направился на встречу с Арнольдом. Художник подготовил несколько вариантов, все они были выполнены в одной стилистике, которую Емеля почерпнул из корпоративного стиля холдинга. Несмотря на то, что руководитель отдела верстки и дизайна одобрил его работу, Емеля волновался, зная капризный нрав Арнольда.

Лаконичный стиль оформления был обусловлен отнюдь не скудностью воображения художника, а его профессионализмом. Емеля прекрасно понимал, что заказчик, мало смыслящий в искусстве, с большей долей вероятности оценит привычные ему стандартные решения, чем что-то новаторское. Абаджваклия не создавал впечатление знатока сферы изящных искусств, однако, как узнал Емельян, все предыдущие буклеты, увидевшие свет, были утверждены именно им. Поэтому молодой человек оформил буклет в уже знакомом Арнольду стиле и надеялся, что дядя оценит его работу и останется им доволен.

Емеля однако же волновался, поскольку предугадать реакцию Арнольда не представлялось возможным. В последнее время художник узнал о своем дяде много нового и далеко не всегда хорошего. Он читал в Интернете, как этот глубоко верующий христианин обращался со своими бывшими женами. Одну из них, как писали СМИ, он избил до полусмерти из-за измены. Емелю как-то передергивало от мысли, что эта рука, которая уже несколько раз брала его дружелюбно за локоть, могла бить женщину. Молодой человек не мог даже помыслить о каком-либо насилии в отношении женщины, он считал это категорически неприемлемым, любой конфликт можно решить мирным путем. Емеля, безусловно, не считал себя вправе судить, кто прав и кто виноват, так как в газетах могли писать заведомую ложь. Но все-таки его коробило от этих статей и слухов про Абаджваклию… И этому человеку он теперь нес на суд свою работу. Емеля наделся, что у дяди будет сегодня хорошее настроение и что это благотворно скажется на исходе их разговора. Во всяком случае, самому художнику его работа очень нравилась, ведь он вложил столько души и энергии в эти листовки.

Прежде чем художник продемонстрировал Арнольду свою работу, Абаджваклия попросил секретаршу принести две чашки чая и сладости. Щукин заметил, что Арнольд всякий раз знаменует визит племянника чаепитием. Емеля пытался оценить, хорошее ли у дяди настроение. Однако по главе «Нефтьпрома» было совершенно невозможно понять, что он чувствует. Емеля, например, узнал, что в тот самый день, когда они с дядей ходили есть шаурму, на подшефном холдингу нефтяном месторождении в Имске работники устроили забастовку. Вот про какие «сегодняшние события» обмолвился за обедом нефтяник.

Щукин узнал об этом вечером, когда Ксюша ему показала заметку в Интернете. Однако днем Арнольд вел себя спокойно и холодно, будто бы его совершенно ничто в этой жизни не волновало. А вместе с тем буквально через пятнадцать минут после того, как он расстался с Емельяном, Арнольд полетел в Имск на переговоры с бастующими, исход которых должен был его сильно волновать. «Если бы я был директором предприятия, сотрудники которого объявили забастовку, я бы просто ударился в панику! И ни с каким бы племенником не пошел бы обсуждать буклеты», – думал художник. Емеля припомнил ток-шоу, где как-то выступала одна из бывших жен Арнольда, которая тоже утверждала, что это самый черствый и жесткий человек, которого она когда-либо знала.