А. - страница 55

– Емельян, я дал тебе еще один шанс: попробовать себя на другом посту. Но, по-моему, ты просто не хочешь работать.

– Дядя, я понял, что я… – Емельян замялся, – я в большей степени вольный художник, чем дизайнер. Мне больше нравится творить то, что я чувствую своей душой, а не выполнять задания…

– Тебя никто тут силой не держит. Если не нравится, уходи, – отпив чай, отрезал глава «Нефтьпрома».

Емельян захлопал глазами и с тревогой посмотрел на Абаджваклию.

– Емельян, ты уже взрослый человек, пора научиться принимать решения и нести за них ответственность! Да, квартиру я у тебя заберу, если ты уйдешь из холдинга. Но ты и на улице ведь не останешься, у тебя есть студия на крыше дома, в которой можно жить. Насколько я знаю, ты и так сейчас живешь в студии. Решай сам. Но учти. Я не готов терпеть такого неорганизованного человека в числе моих подчиненных, даже если этот человек мой племянник. Ни дисциплины, ни ответственности. У меня нет ни одного сотрудника, который бы так безответственно относился к своим обязанностям. Ты можешь вспомнить хоть один день, чтобы я пропустил работу? Нет? Я тоже такого не помню. А ты за эти полтора года, что работаешь у меня, уже раз двадцать куда-то отпрашивался, а еще раз пятьдесят вообще не являлся без объяснения причины. «Нефтьпром» – не та организация, где подобное поведение может сойти с рук, хотя такое не должно сходить с рук нигде. Поэтому, если ты хочешь остаться, ты должен стать ответственным и дисциплинированным. Подумай неделю и скажи мне, продолжаешь ли ты работать у меня или ты увольняешься.

Емельян пришел в смятение после этой беседы. Прежде он надеялся, что Арнольд к нему всегда будет относиться снисходительно, дарить ему подарки и платить зарплату за красивые глаза, будет сквозь пальцы смотреть на его прогулы. Теперь получалось, что несмотря на родственные связи от него требовали того же, что и от других сотрудников холдинга. Работать кое-как спустя рукава под боком у Арнольда не получится.

По-настоящему Емельяна в «Нефтьпроме» держало только одно – зарплата. За год работы в рекламно-дизайнерском отделе художнику уже удалось скопить кое-какую сумму. Но, не смотря на хороший доход, он каждый день чувствовал, что время, которое можно было бы использовать для творчества, он тратит на вещи, которые ему абсолютно безразличны. Прав был Арнольд и в отношении дисциплины. Емельян и сам ощущал, что он не создан для офисной работы: он просто не мог с девяти до восемнадцати сидеть в офисе. Молодого человека постоянно тяготило, что он не мог заниматься тем, чем ему хочется. Дизайн только казался творческой сферой, а на практике все сводилось к рутинному выполнению поставленных задач. Коллеги его недолюбливали, он так толком ни с кем и не сошелся за все время работы в отделе, его непосредственный начальник был с ним строг и тоже не любил его из-за того, что Емелю тут держали только по прихоти Арнольда.

Емельян всю жизнь мечтал о художественной студии, и вот, Арнольд, словно угадав его желание, подарил ему этот волшебный мир с окном во всю стену. И хотя Емеля был уверен, что Арнольд этим подарком просто заглаживает вину перед племянником, у которого он увел жену, Щукин ни за что бы не согласился расстаться с этой прекрасной мастерской. Но график работы практически не позволял художнику использовать студию по назначению и творить в ней. У него просто не оставалось на это времени и сил. А как здорово было бы днями напролет писать там картины. Емельян мечтал, что он мог бы нарисовать все то, что открывается его внутреннему взору. Он рисовал бы портреты и пейзажи, исторические сюжеты и современные абстракции, творил бы в жанре импрессионизма и беспредметной живописи, иногда возвышаясь до сюрреализма. В конце концов, Емельяну удалось убедить себя, что не в деньгах счастье, ведь даже дядя-олигарх то и дело твердил об этом. Надо было делать выбор в пользу творчества, в пользу искусства, а не в пользу монотонной офисной работы, пусть она и осуществляется с использованием графических редакторов, создающих лишь иллюзию творческой работы.