– Как, как, в затылок, вот как, – засмеялся Каганович. – Ты сегодня, я вижу, с большого бодуна, ничего не соображаешь, молодец, – и Каганович хлопнул рукой Арсена по спине. Заседание продолжалось.
Второй вопрос был об автомобильной промышленности. Докладывал почему-то Микоян. Он уныло перечислил количество шлангов, шин, радиаторов и тормозных колодок, выпущенных промышленностью. И более активно рассказал о том, чего не хватало. Оказалось, не хватало всего.
– Хорошо, а скажи, Анастас, когда мы выпустим свои пиккарды? Я вот всё езжу на американском, стыдно, понэмаешь, а? – Сталин по-доброму улыбнулся.
– Не скоро, товарищ Сталин, году в 1945–1946, дай Бог.
– А кто у нас на автомобильном заводе этим ведает, а?
– Директор Нойман работает над отечественным автомобилем, – ответил Микоян.
– И как?
– Пока идут наработки, – вяло произнёс Микоян. – Корпус для него строим на шоссе Энтузиастов.
– Можно справочку? – раздался вдруг голос, и сидящий напротив Арсена лысый человек в пенсне сказал:
– Директор завода Нойман окончил автомеханический институт, был в командировке в Германии на заводе «Порше» и на одногодичной стажировке в Америке на заводах Форда.
– И что, после всего этого не может наш автомобиль сделать? – опять взвизгнул Каганович.
– Я предлагаю, – сказал спокойно Молотов, – за активный саботаж в автомобильной промышленности арестовать и расстрелять.
– Кто «за»?
«Господи, что же происходит? Володьку! Я же с ним сколько пил, я зимой ночевал у него, Господи, да что это?..»
Но Арсена уже жёстко толкал в бок Каганович.
– Арсен, опять заснул?
Арсен поднял дрожащую руку, по спине струился пот.
– Так, переходим к следующему вопросу. Итоги рыбной промышленности. Опять ты, Анастас. Ну давай короче, пожалуйста.
Анастас коротко прочёл сколько, каких и когда консервов выпущено, какая рыба и где продаётся.
– Ну а икра? – перебил его вдруг Хрущёв. – Вот у народа, например, есть икра красная, скажем, или чёрная?
– Эк куда хватил! – бормотнул Каганович.
– Да нет, Лазарь, не хватил, – услышал Хрущёв. – А о народе надо больше думать. Ближе к народу надо, ближе.
– Не ругайтесь, не ругайтесь, ребята. Ну так как? – спросил Сталин, улыбаясь. – Есть у народа икра?
– Нету, пока нет ещё, товарищ Сталин.
– Я предлагаю, – сказал Сталин, и глаза у него вдруг пожелтели, – за халатное отношение к своим обязанностям наркома рыбной промышленности, как его… Дергалёва Марка Яковлевича арестовать, ну и дать, скажем, лет пятнадцать. Пусть потрудится на свежем воздухе!
– Можно справочку? – произнёс опять лысый человек в пенсне. – Нарком рыбной промышленности давно проходит у нас как морально неустойчивый и даже, прямо говоря, неразборчивый. Но это не всё. Его родственники – дочь – находится и проживает в Париже.
– Что по линии разведки? – спросил кто-то.
– Да нет, – досадливо ответил лысый. – Она там замужем за французом.
– Так как, товарищи? – спросил Сталин.
– Без ареста, – загалдели все разом, – расстрелять сразу, чтобы всем неповадно было. Ишь, во Франции дочь живёт! – шипели они со злостью, хотя нотки зависти и были заметны.
Теперь Арсен уже горел, как в огне. Он облизал сухие губы. Горло саднило, жгло в желудке. Голова же вдруг стала свежая и ясная.
«Так, и Марка нет – это всё», – подумал Арсен, как-то судорожно всхлипнул и проголосовал «за».
– Теперь ещё один вопрос. Нам товарищ Лаврентий Павлович говорил, что имеются интересные наработки у товарища Икразова по части новых методов пропаганды и информации. Он с нами не делился ещё. Это хорошо. Он скромный, но давайте послушаем его сейчас. Пусть расскажет товарищам, что он там выдумывает.
