У дверей я на секунду задержался. Мне послышалось, что произносят моё имя. Знаю, знаю, некрасиво, гадко, подленько подслушивать. И не занимаюсь этим, но вот не мог, на миг притормозил и услышал басок того, кого я назвал «Профессором».
– Ну, господа, ну смотрите, я сорок лет в этой науке. Статей – немерено. А вот книга – вот не даёт мне этот, сука, Федя напечатать, не платит, и всё. А где мне такие деньги большие взять? А тут этот (в мой адрес и нецензурно) в Париже где-то, и на тебе – книга. Да не брошюрка. Ну как это понимать, а? Давайте по второй, под огурчик, под огурчик.
При этих словах я счёл удобным постучать и вошёл улыбаясь. Вот он, мол, я – ваш покорный слуга, только что из самого Парижу!
Конечно, начались возгласы. Конечно, посадили к столу. Конечно, были вручены подарки. Конечно, налили. И вдруг увидел я, что между мисочкой с солёненькими (вкусности, кстати, необычайной) огурчиками, между этой мисочкой и сковородкой с жареной картошкой лежит книжка, где набрана крупно моя фамилия, и обложка глянцевая, и – Бог мой! Моя книжка! Я, дорогой читатель, обмер.
Но особенно обмирать не дали. Налили. Выпили. Со свиданием. Обменялись, что, мол, в Париже всё как обычно – Эйфель стоит на месте, пароходики ходют, туристов – невпроворот. Выпили ещё. Немного уж и пьянеть начали.
– Вот что я тебе скажу, старик, – вдруг сказал тот, кого я назвал «Князь Арсен». – Ты знаешь, как мы тебя все любим. И как все уважаем. Вот по дружбе – прочёл книжку твою, твои так называемые творения. Не обижайся – не удалась. Ну не удалась – и всё. Где завязка? Интрига? Плана не вижу. Нет, старик, не удалась! Хотя, не скрою, что-то есть во всём этом. Как всё обыграл, всех запутал, а? Нет, ты не прост, старик! Вот мы, твои друзья, видим, ой нет, не прост, не прост ты! Ну, давайте ещё по одной, да ты не обижайся, друзья ведь, а!
И я понял вдруг, что на самом деле всё моё написанное серо, убого, несмешно и неинтересно. Я привстал, чтобы уйти.
– Ну бросьте, – басил тот, кого я назвал «Профессор». – Не получилось сейчас, получится дальше. Какие ваши годы, – и засмеялся.
А тот, кого я назвал «Водила», вдруг повернулся к тому, кого я назвал «Князь Арсен», и ни с того ни с сего начал выяснять, зачем ночью тот, кого я назвал «Князь Арсен», лазил к нему через забор.
– Да не лазил я. Это он всё выдумал, – громко говорил тот, кого я назвал «Князь Арсен».
«Ох, меня уже просто называют презрительно “он”. Нет, пора уходить». Но уйти мне не дали. Тот, кого я назвал «Князь Арсен», стал говорить, что вообще я поставил многое под удар и обидел и взволновал многих.
– Вот зачем ты Лёху седого обидел? Что, мол, его MATH машину на сероводороде разрабатывает и от изобретения вонь идёт несусветная, а значит, и от Лёхи? Ну зачем, а?
Я было открыл рот, но сказать мне ничего не дали.
– Ты зачем лазил ночью ко мне на дачу и к кому? – с пьяной настойчивостью продолжал вопрошать тот, кого я назвал «Водилой».
– Да ни к кому я не лазил, – вдруг завопил тот, кого я назвал «Князь Арсен». – А вот зачем Профессор ко мне ночью ходил, а? И кто ему ворота открывал, а?
Как самый горячий, он схватил вилку и был готов уже пустить её в ход, но «Профессор» руку того, кого я назвал «Князь Арсен», перехватил.
Далее произошло неожиданное и непонятное. Тот, кого я назвал «Водила», схватил того, кого я назвал «Князь Арсен», за грудки и начал трясти, говоря только одно слово: «Признавайся!».
