Абу Нувас - страница 23

Хозяин дает Хасану золотые и серебряные коробочки, где хранятся драгоценные мази, и тот ловко раскладывает их маленькой стеклянной ложечкой – у мальчика это получается даже лучше, чем у хозяина, ни капли дорогих снадобий не проливается и не пропадает. А мальчику нравится работа.

Лавка просторна и богато обставлена. Абу Исхак – знаток ковров, раньше он ими торговал и на всю жизнь сохранил к ним любовь. Он может, оторвавшись от своих занятий, часами смотреть на свой любимый ковер, сделанный, как он говорит, еще при персидских царях Сасанидах, более двухсот лет назад. Ковер бледно-голубой с желтыми узорами, на нем изображены переплетающиеся цветы и травы, странные птицы со звериными головами, а может быть, это цветы, похожие на птиц. По краям раскиданы бирюзово-синие мелкие цветы. Абу Исхак говорит, что теперь не умеют делать такого цвета, он получается грубее и не так прочен. Подобные ковры умели делать мастера-персы, которые поклонялись пророку Мани*. Теперь их преследуют и, если узнают, что у кого-нибудь в доме хранится изображение этого пророка, изображение сжигают, а еретику рубят голову.

За год, который Хасан провел в лавке Абу Исхака, он многое узнал. Он уже не боялся ходить по Басре и безошибочно разбирался в сложном сплетении улиц и переулков большого города, разбросанного среди каналов и протоков великой реки Шатт аль-Араб. Вечером он часто ходил к берегу, где его мать стирала вместе с другими прачками. Пока женщины, шумно переговариваясь, собирали чистое белье, Хасан сидел у воды, вслушиваясь в плеск волн, набегающих на песчаный берег, усеянный ракушками.

От реки тянуло прохладой; приятно сидеть на влажном песке и дышать воздухом, пропитанным запахом воды, после того, как провел целый день в душной лавке, где так сильно пахло благовониями, что болела голова.

А еще здесь ничто не мешает перебрать в мыслях все, что услышал за день. А слышал он многое. В лавку приходили друзья Абу Исхака: некоторые жили в Басре, многие приезжали из других городов. Они говорили о вещах, которые были непонятны Хасану, но он жадно слушал разговоры, и хозяин не прогонял его. Сегодня пришел маленький сухой старичок. Он был бедно одет, но Абу Исхак бросился навстречу и усадил на почетное место, в самой середине возвышения, которое было устроено у задней стены лавки, на любимом ковре, подложил ему под спину мягкую шелковую подушку. Гости Абу Исхака, которые пришли к нему с утра, – два писца, служившие в канцелярии наместника, – тоже поднялись, увидев старичка. Потом все уселись, повар-нубиец принес жареного барашка и свежие лепешки, приправы и зелень.

Абу Исхак почтительно прислуживал старику, но тот не стал есть мясо, а отломив кусок лепешки, съел его с зеленью. Когда все поели, старик особенно долго мыл руки и тщательно вытер их о тонкое хлопковое полотенце, поданное хозяином. Потом, вздохнув, гость сказал:

– Нет больше в Басре ни чести, ни знаний после смерти великого Хасана* и Василя ибн Ата*, моих учителей. Ученые не стремятся к постижению истины, они ищут лишь славы и богатства. Поистине, правду говорил Хасан аль-Басри, что из всех изречений пророка Мухаммеда, да упокоит его Аллах, чаще всего приходится повторять: «Если бы у человека были две долины, наполненные сокровищами, то он пожелал бы третью, и ничто не наполнит утробы сынов Адама, кроме праха земли». Судья Басры берет взятки и требует не меньше пятидесяти дирхемов, он осудит невинного и оправдает виноватого, и совесть не мучит его. Невежды осмеливаются оспаривать учение Василя ибн Ата и утверждают, что Коран не был сотворен и сущест вовал вечно. Ведь это явная ересь и, хуже того, неразумие. Если бы они стали рассуждать, то поняли бы, что Коран не мог существовать вечно, рядом с Причиной бытия, которую простонародье называет Аллахом. Тогда получается, что существовали вечно две силы, то есть два божества, а это настоящее язычество!