Забыв обо всем, Хасан широко открыл глаза и не отрывал взгляда от поэта. Наконец тот заметил, как внимательно слушает его мальчик, и, прервав чтение, неожиданно спросил его:
– А тебе нравится?
– Да, – не задумываясь ответил Хасан. – Это не такие стихи, которые я слышал от сказителей, но они тоже очень хорошие и, главное, простые.
– Что значит простые? – недоуменно спросил Валиба. Хасан поспешно объяснил, решив, что поэт обиделся:
– Это значит, что их можно понять. Здесь говорится не о старых палатках и истлевших остатках кочевья, а о том, что мы видим в жизни.
Валиба удивленно окинул взглядом мальчика, будто впервые увидел его:
– Вот ты, оказывается, какой! Может быть, ты тоже сочиняешь стихи? У Хасана от волнения горели щеки. Ведь он в первый раз в жизни говорит с настоящим поэтом!
– Я написал стихотворение про охоту, – пробормотал он, уже раскаиваясь в своей откровенности.
– Скажи его нам, – потребовал Валиба и уселся на ковер. – Встань вот здесь. Начинай.
Хасан с сильно бьющимся сердцем стал перед хозяином дома и нараспев произнес:
– Я выеду, когда ночь еще в своей черной шкуре…
Когда он закончил читать и умолк, приятель Валибы сказал:
– Мальчик позаимствовал свои стихи у древних, но облек их в прекрасную новую форму, если это действительно его стихи.
Валиба молчал. Потом вдруг спросил Хасана:
– Если я начну стихи словами: «мы рыцари вина…», как ты продолжишь их?
Хасан, не задумываясь, выпалил:
– Мы рыцари вина и сраженные им.
– А с чем ты сравнишь вино и воду?
– Вино, если оно красное, можно, по-моему, сравнить с огнем, яхонтом, солнцем, а если оно желтое, то с глазами петуха – они желтые и прозрачные. А воду можно сравнить с жемчугом, потому что я видел: когда ваш слуга смешивал вино, пузырьки воздуха поднимались к краям и были похожи на жемчуг.
– Ты учился где-нибудь?
– В куттабе, когда мы жили еще в Ахвазе. Валиба вздохнул и, потянув мальчика к себе, сказал:
– Я живу на Восточной улице, рядом с рынком зеленщиков. Мой дом второй справа, если пойдешь от рынка. Когда кончишь работу в лавке, приходи ко мне после вечерней молитвы, я буду заниматься с тобой, как занимаюсь с другими учениками. Но с тебя я не буду брать плату. Каждый день вечером я читаю им стихи и учу их.
– Когда трезв, – вставил Яхья со смехом.
– Когда трезв, – серьезно повторил Валиба. Потом, обратившись к Яхье, сказал:
– Сейчас позволь нам уйти. Мы выпили совсем немного и отдохнули у тебя, так что доберемся до дома.
– Я велю подать вам оседланных мулов, мои слуги проводят вас, – предложил хозяин.
– Что ж, – согласился Валиба, – так и сделай!
Потом он хлопнул в ладоши и, когда евнух просунул в беседку свое лоснящееся лицо, сказал ему:
– Думаю, твой господин не будет в обиде, если я попрошу отсыпать этому молодцу в узелок побольше сладостей.
Евнух поклонился, взял Хасана за руку и повел за собой. Он завел его в большую комнату, которая, видно, была рядом с кладовой, – в комнате вкусно пахло сушеными плодами, – вышел и скоро вернулся, держа в руке довольно большой узелок.
– Возьми, сынок, тут много вкусных вещей, иди с миром.
Хасану хотелось посмотреть, что в узелке, но он спешил к хозяину – ему не терпелось поделиться с ним радостью, ведь только Абу Исхак мог оценить удачу, выпавшую на долю своего ученика.
Войдя в лавку, Хасан увидел, что старик, как всегда, сидит на своем любимом ковре, полузакрыв глаза. Мальчик ожидал, что его будут спрашивать, почему он задержался, но Абу Исхак, услышав скрип двери, повернул голову и произнес только:
