– Что делать? Пришлось, отставив вилы, пойти искать Юсифа. Когда я входил в аллею, увидел его сидящим на скамейке перед конторой. Он встал, грустно посмотрев, протянул здоровую руку. Мы, поздоровавшись, присели. «Расскажешь, что случилось? Исмаил как?» – спросил я Юсифа. Тот, тяжело вздохнув, отвернулся. После недолгой паузы глухим голосом выдавил: «Я его живым не застал!» У меня как будто горло перехватило! Как такое может быть?! Он же, как говорили, всего-навсего приболел! И я кое-как выдавил: «Как так живым не застал?!» Юсиф ответил: «Вот так! Застрелили его в лесочке дашнаки». Я был потрясен. «Да как же так?! А кто убил, хоть нашли?» – спросил я Юсифа. Он, махнув здоровой рукой, процедил: «Потом!» После, встав со скамейки, спросил: «Мне поможете собираться вечером? После работы. А то на завтра у начальника машину выпросил. Надо переехать. Там у брата меня ждут. Неспокойные времена. А семья осталась без мужика. А теперь меня извини, наверно, для получения расчета уже обходной лист приготовили. Пойду я… А то целый день придется бегать подписи собирать».
Гара-Киши, допив принесенный чай, добавил:
– Утром с ребятами за полчаса погрузили его вещи, и он, попрощавшись с нами, уехал. С того момента до резни в Ходжалы нам о Юсифе ничего не было известно. А когда из Карабаха хлынули беженцы, чудом спасшиеся две-три семьи из Ходжалы остановились у нас в хлоп-пункте. Среди них был пожилой человек – дядя Имран. Хромал – одну ногу во время бегства на перевале отморозил. Бежали ведь в чем попало. Так вот он рассказывал, что покойного Исмаила и Юсифа хорошо знал. Имран говорил: «Когда дашнаки напали на Ходжалы и началась резня, мы с Юсифом вместе были. И он нам тогда сказал, что, если живы останетесь, как-нибудь доезжайте до поселка хлоп-пункта. Если скажете, что от меня, вас с радостью примут. Мы кое-как спаслись, а он остался. А позже, по дороге к вам, нас догнали знакомые. И от них мы узнали, что Юсифа дашнаки забили до смерти!»
Тут Гара-Киши, прервав свой рассказ, закурил. Кто-то из некурящих закашлялся от дыма. Гара-Киши, чуть помолчав, продолжил:
– И вот спустя несколько дней после этого разговора с Имраном опять мы встретились с ним. Он стоял у ворот хлоп-пункта, где в свое время работал Юсиф. Поздоровались, поговорили о том о сем. Я спросил, чего он тут стоит? Имран ответил, мол, хочу на работу устроиться здесь, на воротах, – вроде ничего сложного нет. Надо же ведь на жизнь заработать. Ну и я брякнул, что тут в свое время, после того как руку повредил, Юсиф работал. Если бы тогда с его братом не случилось бы этой беды, он бы никуда не уезжал! Остался бы жив. Люди озверели! Кому он плохого сделал?! Кто мог такое сотворить? Тут Имран удивленно уставился на меня: «Вы что, разве не знаете кто?!» Я удивленно ответил: «Нет, конечно! Откуда нам знать?» А Имран и сказал: «Так ведь это… Юсиф говорил, что когда-то с вами здесь работал этот… Шаген, кажется. А жена его в лаборатории работала. Ну и девочка у них была. Помните, наверно? Вот этого Шагена драгоценный зять. Муж его дочки Риты. В лесу в Исмаила он стрелял!»
Гара-Киши умолк. Наступила тяжелая тишина. То ли от тяжелого рассказа, то ли от едкого дыма голова раскалывалась. Я не выдержал. Попросив извинения, вышел на свежий воздух. Мама что-то делала около курятника. Увидев меня, тревожно сказала: «На улице холодно, накинь что-то на плечи. Не ровен час, простудишься еще».
