Теорема Пифагора… Степан Степаныч смотрел на склонившиеся над тетрадями головы учеников и недоумевал. И было от чего. Никто из этих деток не задумывался над простым вопросом: почему в теореме Пифагора присутствуют штаны? На каком основании? Ведь штанов во времена Пифагора не было! Они были принесены варварами, и гораздо позже! Таков был их вклад в эллинскую цивилизацию!
Надо сказать, Степан Степаныч любил историю куда больше преподаваемой им геометрии. От учителя истории не требовалось многое из того, что просто необходимо знать учителю геометрии. Например, различия между синусом и косинусом, тангенсом и котангенсом. А ведь были ещё секанс и косеканс, логарифм и прочие премудрости. Однако, вакансия историка была занята и освобождать её никто не собирался.
Размышления прервала самая красивая девочка в классе – Настенька, отличница. Степан Степаныч, избавляясь от наваждения, взъерошил волосы… Попытался отогнать назойливую мысль: «Где мои шестнадцать лет?»
– Я всё написала. Можно, я пойду?
– Иди, ми…
Осекся на полуслове. Он бы сейчас выдал себя с головой!
Однако, со стороны учеников реакции не последовало и учитель успокоился. Но почему-то сделалось грустно. Лучше б она была отпетой троечницей!
Подарок
(к истории галереи Уффици во Флоренции)
Солнце пекло нещадно. Жуткая духота теснила дыхание. Бедные собаки… Они лежали в тени с высунутыми языками и боялись пошевелиться.
Джанни пересёк площадь и подошёл к красивой двери. Робко толкнул…
Из прохладного полумрака выступил слуга и пренебрежительно посмотрел на мальчишку:
– Чего тебе?
– Я хотел… посмотреть. Тётя сказала – можно…
– Какая ещё тётя? Ты знаешь, куда пришёл?
Мальчик совсем стушевался. Он знал, куда пришёл. Дворец герцогини Анны во Флоренции знали все. Но она сама его пригласила! Ей так понравились солдатики, что он выстругивал младшим братьям…
– Джанни, малыш… Пропустите его!
Женский голос был удивительно приветлив. Хозяйка взяла Джанни за руку и они пошли.
Никогда ещё флорентийский сорванец не видел чего-либо подобного. Открыв рот, он шёл по фантастически красивым залам и молчал. А дама поглядывала на него искоса, пряча улыбку в уголках губ, и о чём-то думала. Может, о том, что пусть всё это богатство таким вот мальчишкам и останется?
– В чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице, в чёрном-чёрном доме, в чёрной-чёрной комнате, чёрной-чёрной ночью появился чёрный-чёрный человек. У него были страшные глаза и большой острый нож…
От замогильного голоса Стасик сжался под одеялом. Ужас вселился в душу. Он живо представил себе, как дверь в палату ихнего пятого отряда детского лагеря «Орлёнок» со скрипом отворилась и из тёмного коридора качнулось что-то страшное и беспощадное… Распростёрло объятия… Нависло над его, Стасика, койкой…
А Мишка Жмакин неумолимо продолжал:
– Что, боишься меня? Ха, ха, ха… Смотри, какой у меня острый нож! Щас я тебя буду резать…
Захотелось кричать от страха: впереди ждало нечто совсем уж ужасное!
Однако, продолжения не последовало. Видимо, фантазия рассказчика требовала подпитки извне. К сожалению, слушатели проявляли постыдную пассивность и Мишка перешёл к кульминации:
– А-а, боишься… Ну, так умри, несчастный. Ведь я – твоя смерть!
Это был сигнал: в следующую секунду на Стасикову голову обрушивалось что-то мягкое, но увесистое. Битва! Кровавая битва! Удары подушками сыпались отовсюду – только успевай уворачиваться.
