За два года жизни среди берберов Горовиц сумел овладеть арабским языком настолько, что к концу 1947 года сформулировал на этом языке главные принципы Нового Магриба26.
Принципы сводились к тому, что в современной политической обстановке арабский мир имеет все возможности объединиться под знаменем Ислама и вернуть былую славу могучего и просвещенного Магриба, утраченную с началом империалистической экспансии Запада.
Некоторое время Горовиц активно сотрудничал с Абдаль-Киримом27 по созданию комитета освобождения Арабского Магриба. Но, не сойдясь во взглядах на политическое устройство будущего государства, а главное, на отношения с Советским Союзом, оставил Комитет…
Ничего этого Анна никогда бы не узнала, не окажись ее кресло в самолете, следовавшем рейсом Ташкент–Киев, рядом с креслом украинского дипломата Сергея Дубины, который возвращался домой из Исламабада.
Разговорились они сразу же, оказавшись рядом, как только Анна решилась попросить у стюардессы воды теми же фразами, которыми это делалось в узбекской тюрьме. Судя по тому, как покраснели щеки и забегали глаза у сексапильной стюардессы, Анна поняла, что сказала что-то не то.
Не растерялся сосед по креслу. Он перевел узбечке мат на нормативный русский, а попутчице посоветовал говорить по-английски.
– В чем была моя ошибка? – живо поинтересовалась Анна.
– Похоже, вы изучали русский язык не по учебнику?
– Я почти месяц провела в узбекской тюрьме. За шпионаж. Я фотографировала полуразрушенный мост, который по местным законам фотографировать нельзя.
– Тогда понятно. Непонятно, почему вы просидели в тюрьме так долго?
– У них не работал телефон, – простодушно объяснила Анна.
– Бывает, – похоже, собеседника забавляли приключения американки. – Дело в том, что «сукой» в определенных кругах называют женщин, которым не симпатизируют. А «сохнет пасть» можно выразить мягче. Например – мучит жажда. Вы летите в Киев или дальше?
– Пока в Киев. Но мне необходимо вернуться в Среднюю Азию. Но уже не в Узбекистан.
– Вы ищете могилу Тамерлана?
– А он похоронен в Узбекистане? – удивилась Анна.
– Говорят.
– Нет, меня интересует кухня Ошской долины. И Алатай.
– Ну, Алатая надо искать в Африке. А кухня…
– Почему в Африке? – невежливо перебила собеседника Анна.
– Потому, что он там жил. Если жил вообще.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что Алатай, если мы говорим об одном и том же человеке, появился и функционировал именно в Африке. В основном, в Алжире и Тунисе.
– Я говорю про Алатая, о котором узнала в тюрьме. Он хотел создать Исламскую империю.
– Арабскую империю. Впрочем, не империю, а союз государств.
– Ну да. Я о нем и говорю. Так это было не в Узбекистане?
И тут Сергей рассказал Анне историю Алатая, которая так изменила жизнь журналистки.
Киев встретил путешественников неприветливо. Самолет затрясся всеми своими конечностями, издал совершенно изуверский вопль, тяжело вздохнул и плюхнулся на размокшее от дождя поле Борисполя, на котором не успели скосить дурноцвет еще с минувшего лета. В салоне раздались жидкие аплодисменты и командир уверенно порулил по дорожкам «Главных ворот страны».
После всех положенных формальностей, Сергей предложил подвести Анну до города, помог устроиться в гостинице «Днепр» и пообещал перезвонить завтра.
Звонок разбудил Анну около одиннадцати. Спросонья она не сразу узнала собеседника.
– Как вам Киев? Многие находят его замечательным.
