Пары лискари образовывали один раз и на всю жизнь. Как правило, брачные игры начинались с драки. Оба зверька старались поранить друг друга до крови. А заканчивалось всё длительным методичным взаимным вылизыванием. Также удалось узнать, что чем больше лискари контактируют с магией, тем умнее становятся. Задокументированы случаи, когда их словарный запас составлял тридцать семь слов.
— Тридцать семь, Ночка, ты слышала? А ты пока говоришь только три, — тихонько прошептала я. — Будем учиться с тобой.
— Уи, — согласилась она.
Перед сном я вышла на прогулку, выпустила лиску побегать по ближайшему пролеску, а также тихонько подпитала её магией. До конца контракта оставалось тридцать три дня и одна ночь.
Дни тянулись невыносимо медленно. Тридцать три, тридцать два, тридцать один…
Даже проплешинка у Ночки зарастала быстрее, чем шло время. Нужное заклинание отмены я пусть не сразу, но нашла. Оказалось, что заклинание облысения, которым доктор так щедро околдовал лиску, активно использовали лекари и каверзники. Я тоже нашла ему применение и наконец избавилась от зарослей подмышками и во всех других местах. Это настолько подняло настроение, что целых три дня я бесила Дельмину широкими улыбками.
Аристократка не оставляла попыток подружиться с лиской.
— Лискарь, смотри, что у меня есть, — проворковала она и показала светлый шарик магии на ладони.
Небольшой сгусток силы заинтересовал лиску, я даже приревновала, когда она высунулась из своего убежища и потянулась к чужой энергии. К моей радости, удовлетворив любопытство, лиска вернулась обратно, не тронув предложенное. Аристократку перекосило, а я улыбнулась во весь рот. Ничего, пусть привыкает к отказам.
— Я заплачу триста золотых, если ты её отдашь! Как ты не понимаешь, она должна жить с магом! А не с убогой юродивой нищей девкой! — последние слова мерзавка прошипела.
— Ммм… — промычала я, а аристократка перевела на меня полный надежды взгляд. Вдоволь насладившись зрелищем, я ответила: — Нет.
Дельмина предлагала за лиску не только деньги, но и украшения. Жадность нашёптывала взять их в качестве моральной компенсации, а Ночку научить сбегать от «новой хозяйки», но это было слишком низко. Если у мерзавки барахлит моральный компас, то пусть мерзавка и ведёт себя как угодно. А я не хотела так поступать.
Если в самом начале я не стеснялась подшучивать над другими слугами, то теперь старалась относиться хорошо и ровно ко всем. Благодаря Дельмине я осознала, что не окружение определяет человека, а он сам. И что как высоко бы ты не летал, важно хорошо относиться ко всем людям. Нет, новостью это не было, меня этому и раньше учили, просто сейчас я поняла всю глубину этой правды на своём опыте.
Конечно, больше всего я помогала Аяле. Девушка после истории с Гнеббисом потухла и осунулась. Когда до конца контракта оставалось не так много дней, мы сидели в её комнате и обсуждали последнюю выходку Дельмины. Она раздавала старый гардероб и демонстративно одарила всех служанок, кроме меня. Со словами «эта недостойна даже касаться приличных вещей», она подарила Эльдиге платье, в которое та не влезла бы при всём желании. Если и была у этого демарша цель меня унизить, то она с треском провалилась. Я бы все равно не стала донашивать за мерзавкой, гордость бы не позволила. Да и зачем, если куплены и отложены новые вещи?
— Нет, это никуда не годится! Хочешь, я подарю тебе эту шаль? Она очень пойдёт к твоим глазам. А Эльдига отдала мне то платье, говорит, мало ей. Я ей предложила продать. Но она так заартачилась, говорит, бери, тебе ещё замуж выходить, — вздохнула Аяла.
