Густые и тёмные, словно патока, капли марсианской воды начали медленно стекать по мозаике в центре монастырского двора. По преданию, эта мозаика – всё, что осталось от некогда величественного произведения: древних Врат. Они встречали путников у входа в Запретный город, Место, с которого всё началось. Тем временем Канн, закрыв глаза в мистическом экстазе, всё яснее видел силуэт ладьи, прорывающийся сквозь бурую пелену дождя. Проглотив комок в горле, он продолжил:
– Я, Канн, прошу тебя помочь путникам. Да будет все по промыслу Матери Ланиакеи[24] и Тебя! Да будет так!
Произнеся последние слова, Канн пал ниц. От изнурительной молитвы на спине выступил пот, а жилка на лбу вздулась и пульсировала горячей кровью. Он медленно подошёл ко входу в храм и стал пристально вглядываться в стену дождя, только набиравшего силу. Он видел, как монахи поспешно заканчивают дела и уходят в кельи. Как настоятель, взяв зонтик, спокойно продолжает неспешный обход. Как аккуратно его сосед, брат Алигьери, укрывает брезентом двух роботов для полевых работ. Если они заржавеют, придётся туго…
Сосредоточенность сменилась рассеянностью. Монотонный шелест дождя смыл последнюю тревожную мысль, и в душе поселился покой. Канн предался воспоминаниям.
* * *
Будучи сыном простого фермера, он с завистью смотрел на группы купцов и паломников, пересекающих Занрибар, его родную деревушку. Одни везли товары в Ред Капиту, другие шли из столицы в сторону Великого Океана, за которым находились Дальние Храмы.
Жаркий полдень застал Канна посреди поля. Мальчишка помогал отцу чинить полевого робота. Подавая отцу инструмент, он жадно следил за горизонтом, поэтому первым увидел группу паломников. Мальчишка тут же загорелся идеей найти повод и добежать до дома прежде, чем паломники закупятся провиантом и продолжат путь. В течение следующего часа он, то и дело оглядываясь на приближающийся караван, кусал губы и выдумывал, как бы увильнуть от починки скучного механизма и хотя бы одним глазком увидеть пришельцев. Наконец он решился.
– Папа, там караван идёт.
Отец Канна оторвался от изучения недр беспилотного трактора и внимательно посмотрел на сына. Лицо и руки отца покрывали масло и ржавчина.
– Караван, ну и что?
– Может быть, мне стоит вернуться в деревню и поторговаться с ними? Мама одна не справится с мешками риса, они тяжёлые, а я сильный.
Отец хитро посмотрел на Канна:
– А как же робот?
– Робот? Так мы же почти починили его и… и я принесу тебе поесть!
– Ну хорошо, беги, – улыбнулся отец. – Помоги маме и не забудь показать странникам свои поделки. Может, кто купит.
Канн бежал вдоль ирригационных каналов, стараясь не упасть. Ветер свистел в ушах мальчишки, он очень хотел застать караван в деревне. Он должен! Так подсказывало ему некое внутреннее чутьё. Показались дворики домов, стоявших на отшибе деревни.
Прямо на глазах Канна деревенская площадь превращалась в стихийный рынок. Маленькие дети и женщины высыпали из домов, чтобы продать свои нехитрые поделки. Дети постарше и мужчины, не работавшие в этот день на поле, споро тащили рис и овощи. Раскладывали по прилавкам. Тем временем толпа паломников разминала уставшие ноги и вяло осматривалась.
Мама Канна уже общалась с кем-то из пришлых и продала ему в дорогу несколько початков кукурузы и две меры риса.
– А я думала, ты в поле! – с укоризной сказала мама.
– Я… Мы уже всё починили!
