Зарубу мнение франта так и вовсе откровенно рассмешило.
– Да этот хлипкий с двумя перестарками разобрался! С Оводом и закадыкой его! Не успей я вмешаться, прибил бы их, пожалуй. И это он в кандалах был!
– Ну не знаю, не знаю… – задумчиво протянул тайнознатец и прижал к носу надушенный платочек. – Он хоть не заразный?
– Грай готов поручиться, что нет, – уверил Заруба собеседника.
– Готов поручиться или поручился? – спросил франт новым, каким-то очень уж неприятным голосом. – У меня выпуск на носу!
Уж на что здешний надзиратель был суровым дядькой, от неудобного вопроса его так и передёрнуло.
– Поручился. Грай за это поручился!
– Хорошо, – вздохнул тайнознатец. – Подготовь его к полудню. Посмотрим, что за фрукт.
За подготовкой дело не стало. Перво-наперво меня одарили чугунным шаром на короткой стальной цепочке – гирю в пару фунтов весом нацепили на ногу, и на сей раз кандалы оказались самыми обычными: от небесной энергии они не отсекли, лишь заставляли подволакивать при ходьбе правую ногу. Вроде – вес ерундовый, а сорваться на бег уже не выйдет.
Сердце враз упало от ясного осознания того, что приютского воспитанника таким вот украшением нагружать бы точно не стали.
– Это ещё зачем? – спросил я Зарубу.
Тот насмешливо глянул из-под кустистых седых бровей и ухмыльнулся.
– Шибко ты шустрый. Как бы чего не вышло!
Ответ вроде как успокоил, тем более что дальше меня отвели в купальни. Вот только после того, как отмылся и вытерся, взамен старой робы с чёрными горизонтальными полосами выдали ровно такую же, только чистую.
В голове отчётливо-ясно забился пульс, задёргалось правое веко. Мысли замелькали ровно всаженные в голову гвозди:
Взял чужое – жди беды! Взял чужое – жди беды! Взял чужое – жди беды!
Допрыгался! Зря те драные записи из дома звездочёта прихватил! Они ведь тоже чужими были!
Но я сразу опомнился и передёрнул плечами. Как ни крути, если б не те листы, давно бы сгинул. А пока живой, пока дышу – есть шанс выкрутиться. Да может, ещё и обойдётся. Может, просто у Зарубы шутки такие дурацкие. Отвели-то меня после купален в самую обычную аудиторию. В просторном помещении с высоченным потолком рядами стояли школьные парты вроде тех, о которых рассказывал Данька; за ними сидело десятка два юнцов года на три помладше меня. Все в однотонных холщовых рубахах, штанах и сандалиях. У всех на груди нашивки в виде огненного репья.
При моём появлении воспитанники зашептались, но стоило только франту, сменившему свой наряд на чёрную мантию, постучать по кафедре длинной указкой, и моментально наступила тишина.
– Встань к стенке и не отсвечивай, – негромко велел мне Заруба и аудиторию не покинул, занял одно из свободных мест.
Наставник вышел из-за кафедры и начал прохаживаться перед партами, благо свободного места там оставалось с избытком. Начинать урок он не спешил, и я воспользовался моментом, кинул взгляд за ближайшее окно. На деревьях уже начинала желтеть листва, и душу невесть с чего резануло острой бритвой тоски. Захотелось разбежаться и выломиться наружу прямо через стекло, а там будь что будет, но совладал с этим порывом и с места не сдвинулся. Зубами только скрежетнул да кулаки стиснул так, что пальцы побелели, но и только.
Тут франт наконец бросил ходить туда-сюда и смерил долгим пристальным взглядом подопечных.
– Вы все тут мните себя особенными и могучими, – произнёс он с нескрываемой насмешкой в голосе, – особенно те из вас, кто не собирается обучаться дальше. Вернётесь домой адептами! Никто и слова против не скажет, любого в бараний рог скрутите, если вдруг такая нужда возникнет! Но вы отнюдь не такие уникальные, какими себя мните! Горькая для вас истина заключается в том, что талантом обладает каждый десятый простец!
