– Замри!
Что-то подглядел у приютских воспитанников, что-то растолковал Первый, и даже так многое пришлось додумывать, поэтому отнюдь не рассчитывал на безоговорочный успех, но ощутил упругое сопротивление чужого энергетического тела, вцепился в него и надавил, заставив паренька оцепенеть. Правда – всего лишь на миг. А дальше ровно доской по уху вмазали!
– Нет! – во всю глотку гаркнул взбешённый Заруба. – Никакой паршивой зауми! Только честная драка! Только удар и отторжение! – Он тут же остыл и зло бросил: – Всё, закончили!
В голове так и звенело, с земли поднялся со второй или третьей попытки. Впрочем, прозевавшему мой самый первый удар неофиту и этого не удалось, парочка окликнутых Зарубой перестарков уволокла его в госпиталь. Юнец с расквашенным носом хотел было двинуться следом, но его остановили.
– Хорошенько запомните сегодняшний урок, бестолочи! – объявил наставник и этой четвёрке, и остальным подтянувшимся со всего двора воспитанникам. – Когда бьёте, никогда не забывайте о том, что вас непременно попытаются ударить в ответ! Или даже с этим опередят! И жалеть не станут! – И уже мне: – Всё, пошли! На сегодня хватит.
Боль вернулась одновременно с водворением в камеру. И ладно бы просто начала раскалываться голова, но ещё и челюсть заломило так, будто по лицу не далее минуты назад кувалдой врезали.
– А чего ты хотел? – хмыкнул в ответ на мою жалобу Первый, которого и самого пару дней назад отделали так, что он только-только начал подниматься со шконки. – В прошлый раз тебя исцелили, а в этот кое-как подлатали под паршивеньким алхимическим обезболивающим. Ты лучше расскажи, как по роже получить умудрился?
– А чего там умудряться-то, когда бьют? – вздохнул я, морщась от нестерпимой ломоты в свёрнутой и возвращённой на место челюсти.
– И всё же?
– Не угадал с приказом отторжения, слишком рано поставил.
Первый хмыкнул.
– Проблема неофитов в невозможности толком контролировать расход энергии. Сколько есть, столько и выплёскиваете. Впрочем, и адепты от вас недалеко ушли.
Я принялся работать с небесной силой – впитывал её, стягивал к солнечному сплетению и выталкивал вовне в такт сердцебиению. Стало самую малость легче, и хоть ворочать челюстью нисколько не хотелось, всё же спросил:
– Делать-то мне что?
– Постоянно удерживай отторжение.
– Не-а. Спекусь.
– Балбес! – вздохнул сосед. – Не рви жилы, тяни и трать энергию потихоньку. А как ощутишь давление на приказ, так и начинай работать в полную силу. И крутись, подставляй их друг другу под удар.
– Сложно, – вздохнул я.
– Скоро начнёшь чувствовать момент атаки, – уверил меня Первый и с некоторым даже сомнением добавил: – Если раньше не прикончат.
– А другие начинали? – спросил я. – Я ведь здесь не первый такой, да?
Мой сосед по каземату помолчал немного, затем сказал:
– На ударном приказе половина отсеялась. – И посоветовал: – Береги голову!
– А дальше что будет? К чему готовиться?
– К земле, – буркнул Первый, и больше из него не получилось вытянуть ни слова.
Впрочем, совет в любом случае оказался отнюдь не лишён смысла. Нет, не о земле, а о голове. Если большинство воспитанников освоило ударный приказ далеко не лучшим образом и било как придётся, то редкие самородки-таланты будто намеренно задались целью меня обезглавить. Если б не отторжение, то и обезглавили бы, а так за седмицу в госпиталь только трижды наведывался и то всякий раз добирался до него своим ходом. Травмы были не слишком серьёзные: два перелома и совсем уж пустяковый вывих.
