– Напарник, не мешай! – цыкнула я, давая понять старшему: мы в образе! В каком, точно пока не знаю, но из него выпадать нельзя. Чтобы в нас даже заподозрить не смогли скрывающихся Старлингов. – Я его почти расколола…
Рассветный и Мик посмотрели на меня с одинаковым удивлением. Но хомячелло, знавший меня с пеленок, пришел в себя быстрее и сделал вид, что да, так именно и надо. И вообще, он тут чуть ли не глава контрразведки собственной мохнатой персоной.
Хард же оценивал услышанное на миг дольше, но, увы, сделал правильные выводы и на ложь не купился. А жаль.
– Даже не надейся: я не поверю, что ты агент.
– Это еще почему? – Стало даже обидно.
– Дерешься непрофессионально, – тут же ответил Допустим-Хард.
– За драки у нас отвечает Мик, – выпалила я. А что? Братец – боевой маг, паладин… Он умеет навалять и обычными кулаками, и магическими хуками… Точнее, умел, пока был человеком.
Рассветный скептически глянул на хомяка и заметил:
– Не лучший вариант.
– Напарников не выбирают, – возразила я и добавила: – К тому же мы только смотрели. Сражаться в наши планы не входило. А тут ты… Думали, конкурент по… – Я понятия не имела, что ищет Хард, поэтому обтекаемо закончила: – По просмотрам. Откуда же знать, что ты страж?!
– И что успела найти? – задал очередной вопрос этот… страж! Таким дотошным мог быть только он.
– А что мне будет, если я скажу? – задала я вопрос, пытаясь выгадать время.
– Ты не в том положении, чтобы торговаться, – заметил Хард.
– Зато ты в том, чтобы делать и предложение, и детей! – прошипела я, намекая на то, что наш разговор с рассветным идет в горизонтальной плоскости. От нее у меня уже вся шея затекла. И камни пола вдавились в спину.
– Хорошо, если ты хочешь предложение, то вот оно: ты говоришь мне, что успела узнать, на кого работаешь, клянешься на крови никому не сообщать о нашем разговоре и больше не мешать мне, а я… отпускаю тебя.
– И слезаешь с меня, – добавила я.
Последнее требование было выполнено мгновенно. А спустя несколько ударов сердца я и вовсе оказалась на ногах. Но сковывающий магию (и просто движения) браслет страж с меня так и не снял.
Стоял, буравил меня своими зелеными глазищами, будто оценивая. И чего, спрашивается? Мне и так ложь придумывать тяжело. А тут еще и под наблюдением…
Я понимала: если талантливо не совру, то этот тихий и спокойный рассветный либо по-тихому нас с Миком прикопает, либо спокойно посадит в тюрьму. А ни с того света, ни из-за решетки я помочь родителям не смогу.
– Слушай, Хард, я не могу сказать тебе, на кого работаю… – произнесла я и сглотнула, чувствуя, как предательски вспотели ладони. В голову, как назло, ничего не шло, кроме правды.
Замолчала, не зная, что сказать. А вот Хард, словно что-то прикинув в уме, произнес:
– Я оценил ловкость, изобретательность и проворство, которые ты использовала, чтобы проникнуть сюда. И впечатлен ими… Мне пригодился бы такой проворный и сообразительный сотрудник. Поэтому как насчет того, чтобы ты стала работать на меня? Осведомителем.
Это было предложение из тех, от которых невозможно отказаться.
Клятву рассветному мне все же принести пришлось. Причем верности! Вот уж не подумала бы, что буду давать ее не перед алтарем, а при приеме на работу. И не супругу, а, пекло подери, начальству! И после того, как произнесли зарок (и я, и хомячелло), мы не могли ни сказать, ни написать, ни любым другим способом разгласить то, что узнали от Харда. И хотя страж, мягко говоря, был не очень разговорчив, удалось понять главное: он ищет тех, кто незаконно создает боевых големов и использует их для нападений на мирных жителей.
