Литовченко и Костя опустили головы и молчали, не смея даже сопеть. Гриша обвел своих коллег взглядом и понял, что только он в состоянии отвечать на вопросы собравшихся.
– Извините, но вы не представились, поэтому я не знаю, как к вам обращаться, – довольно громко, чтобы его было слышно, сказал Григорий и посмотрел в глаза главному.
– Меня зовут Михаил Борисович, – тихо и спокойно ответил тот.
– Так вот, Михаил Борисович, мне кажется, что сейчас вы не с того начали. – Все за столом встрепенулись и уставились на Тополева – не ожидали такого ответа. – В данный момент надо срочно принять решение, оставляем мы эту позицию или режем ее к чертовой матери, фиксируя убыток. Кстати, пока вы все сюда торопились, побросав свои дела, наш минус перевалил за миллион и увеличивается далее. Так что предлагаю сперва закрыть этот вопрос, а потом перейти к поиску виноватых.
– А почему вы до сих пор не закрыли позицию? Я был уверен, что убыток уже зафиксирован! – закричал один из чеченцев.
– Позицию не закрывали потому, что это может негативно отразиться на всем банке в целом, – ответил Гриша после небольшой паузы. Он ждал, что Литовченко как банкир объяснит ситуацию, но тот молчал, дрожа от ужаса на подоконнике, как воробей в холодную погоду.
– А что, сейчас разве этот минус не оказывает влияния на финансовый результат банка? – поинтересовался Михаил Борисович.
– Пока что нет. Мы можем маскировать этот убыток до тех пор, пока он не зафиксирован, – четко и уверенно ответил Тополев. – Если вам необходимы подробности, я могу рассказать более детально.
– Нет-нет, не надо! – замахал руками председатель собрания. – Я так понимаю, что вы единственный из присутствующих в этой комнате сотрудников банка, кто адекватно осознает случившееся и может со спокойной головой доложить о своих соображениях по этому поводу. Я прав?
– Наверное… – ответил Гриша и снова посмотрел на Литовченко. Тот продолжал глядеть в пол. – Год назад я присутствовал в МБРР в тот злополучный день, когда их дилер проиграл большие деньги и чуть не довел банк до банкротства. Тогда их президент Мигуля побоялся взять на себя ответственность и довел ситуацию до критической. Я не советую вам двигаться по такому же порочному пути.
– Я слышал об этой истории, – подтвердил Гришины слова молодой чеченец. – МБРР тогда еле выкарабкался. Они моему дяде – Вахе Обуевичу – тогда тоже предлагали их банк купить, но он отказался.
– У тебя есть конкретные предложения? – снова спросил Тополева Михаил Борисович.
– Конечно! Я предлагаю оставить эти фунты и ждать, когда курс поднимется. Я внимательно изучил вопрос и могу с уверенность сказать, что в ближайшие недели – максимум, месяц – курс поднимется, и мы сможем закрыться хотя бы в безубыток. Собственных средств банка для обслуживания этой позиции у нас хватает, поэтому за предоставлением дополнительной ликвидности к учредителям обращаться пока не надо.
– То есть ты берешь на себя ответственность за эту позицию и готов отвечать за нее своим имуществом или головой? – спросил, ехидно улыбаясь, чеченец.
– Вы все прекрасно понимаете, что миллион долларов никто из нас троих, – Гриша указал пальцем на себя, Костю и Литовченко, – отдать вам в качестве компенсации убытков не сможет. Поэтому предлагаю сразу же отказаться от этой пагубной практики вытрясания денег с кого попало и вернуться к трезвому обсуждению проблемы. – Григорий подошел к столу, присел на свободный стул и продолжил, глядя на председателя: – Как вы себе представляете мою дальнейшую работу с гильотиной над головой? Ваши парни уже пытались отрезать пальцы моему ночному дилеру, – высказался он и посмотрел на чеченцев. – Ни к чему хорошему это не привело!
