На работе у Григория тоже все складывалось как нельзя хорошо. Управление работало как прекрасно отлаженный механизм, дилеры с каждым месяцем выдавали все более высокие результаты. Фабзон, окончательно поверивший в своего выдвиженца, доверил Грише контроль за личными активами, в том числе – за зданием бывшего кинотеатра «Россия» на Пушкинской площади. Теперь там располагались казино, ресторан «Пират», кинозал и прочие торговые площади. Выручка от этих бизнес-единиц была приличной – в основном в виде наличных денежных средств, поэтому контроля и особого внимания они требовали постоянно. Григорий действительно превратился в смотрящего за капиталами Фабзона в Кредитно-расчетном банке. Это позволяло ему знакомиться со всеми договорами и документами, проходящими через их кредитное учреждение, а самое главное – видеть все входящие и исходящие платежи. Вот тут он и вспомнил тот разговор с Беляевым на испанском пляже. Андрей оказался прав: миллионы долларов за покупку оружия и в качестве финансирования бандформирований в Чечне проходили через банк. Причем никто даже не стеснялся скрывать назначения платежей! Не раз Тополев сталкивался с фамилиями известных полевых командиров и арабских наемников. Выглядело это, конечно же, чуднó: его Родина находилась в состоянии войны с террористами, засевшими в одном из регионов, а банк, находящийся в столице, не скрываясь занимался их финансовой подпиткой. И никому из силовых ведомств до этого не было никаких дел…
Гриша через Беляева доложил Фабзону о своих опасениях по этому поводу и посоветовал прикупить какой-нибудь иностранный банк для такого вида операций. В это время на продажу был как раз выставлен прибалтийский банк «Снорас», который группа «Москоувит» и приобрела по сходной цене. Григорию тоже пришлось летать в Вильнюс для оценки новых активов и знакомства с руководством. Благодаря «Снорасу», ликвидность московского банка выросла в разы, что позволило Фабзону влезать в более затратные проекты, в том числе в нефтетрейдинг, к которому до этого момента поющего бизнесмена особо не подпускали. Но идиллия закончилась: беда же никогда не приходит одна.
Семнадцатого августа 1998 года в России произошел дефолт. Тогда обычным гражданам казалось, что кризис наступил внезапно. Однако причина дефолта заключалась в решении, принятом еще в мае 1993 года, когда были введены государственные краткосрочные облигации (ГКО). После распада СССР у российского правительства не было практически никаких средств для пополнения бюджета. Единственным источником экспортного дохода оставалась нефть, стоимость которой не превышала двадцать долларов за баррель. Поэтому было решено воспользоваться заимствованиями, как это делали западные страны.
ГКО имели номинальную стоимость в один миллион рублей и срок обращения в три, шесть и двенадцать месяцев. Банк России продавал облигации значительно ниже их стоимости, но Министерство финансов выкупало их по номиналу по истечении срока обращения. Доход для обладателей облигаций состоял в разнице между ценой покупки и продажи. В среднем инвестиции в ГКО приносили тридцать—пятьдесят процентов дохода. Однако чем выше был спрос, тем быстрее росла доходность ГКО. Выпуск облигаций практически не требовал затрат со стороны российского правительства. Деньги для выплат по ГКО брались не из бюджета, а за счет притока новых вкладчиков. Фактически, это была классическая финансовая пирамида, которую строило государство, а не частные лица.
