– Так значит, мне приготовят вкусную рыбку?
– Вполне вероятно.
Оба улыбнулись. Внезапно Эми осознала, что находится в его спальне, а неприбранная кровать так и манит – из-за недосыпа, конечно…
– Я тут подумала…
– Да?
И снова эта искусственная кривоватая улыбка. Интересно, у него щека не болит?
– Полиция уверена, что Фитц покончил жизнь самоубийством.
– Так ведь нашли записку!
– Да Фитц не знал, где конверты лежат, не говоря уж о том, чтобы набрать и распечатать письмо! Он же у нас был совершенный технофоб. Его просто не интересовали современные технологии. Нет, это не он.
– То есть…
– …записку написал кто-то другой. И этот «кто-то» наверняка приходил вчера к Фитцу. Народу было полно, все шастали туда-сюда; я не успела разглядеть, кто именно к нему наведывался. Одно я точно знаю: вчера он веселился на всю катушку. Что-то произошло там, на Мостике; с кем-то из гостей он не договорился – а может, и не с одним. Либо случившееся заставило его наложить на себя руки – хотя я никак не могу представить такой исход, – либо…
– Вот оно как… И вы думаете, этот человек засветился у меня на видео?
– Именно.
При всем желании Бен не смог скрыть внутреннего ликования, темные глаза так и засияли. Эми наблюдала за работой мысли на лице: полузаброшенный старый паб, «характерный» владелец, потенциальный суицид, плавно перетекающий в убийство… Собственно, его трудно винить: человек приехал снимать преснятину, мягко высмеивающую местных, чтобы зрители по всей стране почувствовали себя в безопасности уютных диванов, а тут вдруг жизнь преподносит настоящую драму – поневоле засияешь. К своей чести, Бен не завопил и не подпрыгнул от радости – не то чтобы низкие потолки это позволяли, – а просто кивнул.
– Логично. Ладно, давайте посмотрим, если хотите – после того, как я отдам копию полиции. Может, заодно выпьем кофе и перекусим? – Он оглядел спальню в поисках подходящего места, но что-то во взгляде Эми заставило его воздержаться от двусмысленных предложений. – Я принесу ноутбук вниз и все подключу, а вы сходите и посмотрите, не найдется ли чего-нибудь вкусненького в холодильнике у прекрасной Мериэл.
Эми спустилась вниз, пока Бен спешно собирал вещи. По крайней мере, новый поворот событий стер мерзкую улыбочку с его лица.
Грета вздохнула, отметила галочкой последнюю письменную работу по математике и отложила листок в стопку таких же. Это время дня она особенно любила. Элис – доктор Элис Кеннеди – проводила вечерний прием; в духовке томилась баранья лопатка с овощами по-мароккански, источая восхитительные ароматы, в холодильнике дожидалась бутылка изысканного каберне, а заходящее солнце прочертило в темных волнах изумительную золотисто-багровую дорожку.
Проверка работ девятиклассников обычно приносила Грете успокоение. В этих лохматых тетрадках все либо правильно, либо нет. «Почти правильно», как она всегда говорила ученикам в начале года, это и есть «неправильно». Однако сегодня знакомое чувство удовлетворения не наступало: в голове роилось слишком много неприятных мыслей.
Адмирал мертв; разве такое забудешь, если в человеке есть хоть капля сострадания, а Грета не была им обделена. За последние несколько лет Фитц превратился в шута, но зла он никому не принес, а в прежние времена он был веселым, щедрым и даже вполне привлекательным мужчиной. Теперь он умер.
В деревне поговаривали, что Адмирал наложил на себя руки из-за долгов… Чушь собачья! Несмотря на шутовское поведение, Фитц никогда не терял чувства приличия; человек, заботившийся о других, не позволил бы себе уйти молча, без объяснений – «ни в жизнь», как сказали бы девочки.
