Адриана в мире теней - страница 20

– Теперь веришь мне, что ты совсем одна?

Ее резкий голос как ножом разрезал безмолвное пространство. Сознание возвращалось тяжелыми болезненными толчками. С новым ужасом я постепенно начинала осознавать реальность. Я боялась открыть глаза. Внутри головы гудело настолько сильно, что даже чернота вокруг плясала. В висках пульсировала боль, я по-прежнему дышала с трудом, казалось, будто на груди у меня кто-то сидит.

Перед глазами стояла пелена, и звуки доносились откуда-то издалека, смысл произносимого вовсе ускользал. Я продолжила лежать без движения на холодном полу, не имея ни малейшего желания подняться.

Прохладный ветер коснулся моей кожи – и по телу пробежали мурашки. Мне захотелось навечно остаться здесь, лежать, медленно растворяясь в воздухе.

– Посмотри сюда!

Приказ прозвучал угрожающе. Он заставил вздрогнуть и вырвал из мыслей. Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Совсем рядом она сидела на корточках, обхватив руками плечи, и оглядывалась. В застывших искаженных чертах, лишь отдаленно похожих на человеческие, читался испуг. Возможно, я ошибалась, но она выглядела взволнованной. Мои глаза болели от света лампы, и я зажмурилась, обдумывая увиденное. Неужели она действительно выражала эмоции? На этом странности не заканчивались. Ее волосы были аккуратно уложены в довольно сложную прическу, а одежда отличалась завидной чистотой.

Способны ли призраки менять свой внешний вид? Я могла бы рассуждать на этот вопрос часами, лишь бы не возвращаться обратно в реальность, полную боли и пыток, реальность, в которой точно нет призраков, чтобы поболтать и отвлечься. Призраков не существует.

Злые голоса шептались совсем рядом. Из разговоров я поняла, что санитар, мой мучитель, совсем скоро вернется. Стул. Ремни. Рвота. При одном лишь взгляде на орудие пытки мой разум начал превращать комнату в кашу. В который раз захотелось набрать в легкие побольше воздуха и кричать до хрипоты.

– Соберись! Они идут.

Ее голос будто пробудил меня от жуткого сна, и я, собравшись, приложила тонну усилий, чтобы успокоиться и сконцентрировать мысли.

– Почему меня вообще оставили лежать здесь, на полу? Могли бы уж сразу зарыть в одну из тех могильных ям около лечебницы, – прошептала я, осторожно разминая мышцы. Тело ломило, но особенно болела шея – голову не повернешь. Слабость. Я чувствовала, как дрожу. Головная боль не утихала, но в остальном я, кажется, была в порядке. Никаких переломов. Слава богу.

– Не говори со мной, – прошипела она, заставив меня невольно вздрогнуть.

В моей голове крутилась одна и та же мысль – все потеряно. Сейчас я наконец отвечу ей. Как-никак мое определение того, что опасно, а что нет, круто изменилось. Я все еще боялась ее, все во мне сжималось под ее взглядом, но еще больше я боялась провести всю жизнь в этих серых стенах боли.

Тяжелая дверь медленно открылась, и я вжалась в угол, напрягая каждый мускул. Готовая к побегу, я невольно задержала дыхание. Выражения лиц вошедших медсестер были настолько скучающими, что внутренне я поежилась. Сострадание? Они потеряли его, как только переступили порог лечебницы. Совесть? Они каждый раз игнорировали свой внутренний голос, который вторил в унисон крикам пациентов.

Я хотела ответить тени, но она перебила.

– Не говори со мной, – повторила она, – не говори, пока они могут это услышать.

Когда медсестра потянула меня за руку, поставив на колени, я осознала, насколько слабой была. Орудие пыток снова предстало перед глазами. Я напрягла мышцы, пытаясь сопротивляться сильным рукам, которые держали меня за плечи.