– Осторожнее, – предупредил он меня, – ты потеряешь остатки вкуса, если я отрежу твой наглый язык.
Позади меня прозвучал злобный смех. Она.
– Знаешь, о чем он только что подумал? В своих грязных мыслях он снимает с тебя рубашку. Он представляет себе, какая ты без нее. Красотка. Так он думает. Все его фантазии крутятся вокруг того, что он мог бы сделать с тобой, окажись вы наедине.
Я изо всех сил сжала руки в кулаки и резко тряхнула головой. Я хотела сказать ей, что она ошибается. За многие месяцы, проведенные здесь, я видела достаточно, столкнулась с различными пытками, но единственное, что никогда нам здесь не угрожало, – бесчестие. Неужели он действительно мог надругаться надо мной?
– Ты только посмотри, Адриана. Посмотри на него! Посмотри, как блестят его глаза. Жадно. Они жаждут этого. Ты – дичь, на которую разрешена охота, дорогая. Если он решится на то, что задумал, никто ему ничего не сделает, не так ли? Никому и в голову не придет тебя защищать. И никто его, конечно, не накажет.
Как будто подтверждая слова призрака, он начал гладить меня по волосам.
– Почему тебе раньше не отрезали язык, м? – промурлыкал он, не дожидаясь ответа. – Милые локоны. Такие длинные и ярко-рыжие. Тебе к лицу. Они отражают твой характер, правда? – он усмехнулся. – Думаю, что сегодня вечером я разгляжу их получше. Конечно же, для того, чтобы решить, побреем мы тебя налысо или нет. Хотя это было бы несправедливо по отношению к остальным, как считаешь? Мы вдвоем должны подумать, заслуживаешь ли ты особого отношения.
Его грязные пальцы скользнули по щеке, спустились ниже, повторяя контуры моих губ. Я подалась назад, глядя на него со смесью отвращения и ужаса. Он снова усмехнулся.
– Теперь я понимаю, почему ты здесь. Ты – непокорная девка. Не волнуйся. Мы избавимся от твоего бунтарского духа. Об этом я позабочусь лично. Не хотелось бы получить жалобу о том, что мы не заботимся о пациентах.
Санитар поднялся и недвусмысленно подмигнул мне. Больше всего в этот момент мне хотелось схватить деревянную посуду и с размаху ударить его кружкой по затылку.
– О нет, – застонала я, как только за санитаром закрылась дверь. Поворачиваясь к моей призрачной спутнице, я громко спросила с отчаянием в голосе:
– И что мне теперь делать?
– Я более чем уверена – ты знаешь, что делать, – соблазнительно протянула она.
Я затрясла головой:
– Как я могу тебе доверять? Я даже не понимаю, кто ты, что ты. Я о тебе абсолютно ничего не знаю. И при этом ты просишь у меня поклясться отдать что-то в обмен на твою поддержку. Но ведь я даже не знаю, что я должна отдать. Что бы ты делала на моем месте? Кивала и молча соглашалась?
– Я бы кивала и радостно молча соглашалась, благодарила бы небеса за то, что мне кто-то хочет помочь.
– Мы с тобой по-разному понимаем «помощь».
Я обессиленно упала на кровать, вперив взгляд в потолок. Опять этот серый потолок. Я наизусть знала расположение трещин на нем, так что с закрытыми глазами могла бы указать, где находится та или другая.
– Амелия.
Мне показалось, что имя прозвучало где-то далеко в моих мыслях, а не в метре от кровати в реальности.
– Что, прости? – переспросила я.
– Так меня зовут. Я дочь тумана. Существо завесы. Я путешествую между мирами.
– Путешествуешь где? – я нахмурилась. Уже одно наличие имени у призрака показалось мне необычным. Еще и такого благородного. Ей бы больше подошло Мучительница или Преследовательница.
