— Полное имя — Шарлен. Это моя воспитанница. — Кивнул цваргу.
— И она полумиттарка, — не столько вопросительно, сколько утвердительно сказал адмирал Леру, резко поднимаясь с кресла.
Странно… раньше за Юлем я не замечал предвзятости к расе.
— Вообще-то, практически все сотрудники «Вейсс Юро-Щит» — это смески, однако это никак не мешает им думать и продуктивно работать. Я считаю, что многие из них куда как достойнее чистокровных гуманоидов, потому что с самого детства привыкли бороться за место под солнцем. Не только на Эльтоне не любят смешанную кровь, но на моей родной планете — в особенности…
Пока я говорил, Юлиан вдруг начал мерить широкими шагами каюту, а его хвост со смертоносным шипом — царапать пол. Я не был цваргом, но тревога открыто считывалась из порывистых движений Леру.
— Эрик, — он перебил меня, останавливаясь по центру помещения, — ты живёшь с ней?
— Ну да… я же сказал, что она моя воспитанница.
Цварг поджал фиолетовые губы, немного помолчал и внезапно заговорил совершенно иным, вкрадчивым тоном:
— Эрик, ты знаешь, почему я тогда поручился за тебя? Почему предложил учёбу в Академии?
Вопрос… озадачил. Много лет я задавался им, так и не понимая, зачем офицеру высшего ранга было так сильно рисковать и вытаскивать преступника из-за решётки. За употребление и распространение наркотиков меня должны были сослать на астероид Х-39. После выступления Элизы ни судья, ни присяжные не поверили в мою невиновность. Судья почти сразу же вынес приговор, а затем меня заперли в ледяной камере. Я просидел в ней почти неделю, бездумно ожидая транспортировки. На тот момент мне уже было всё равно, что со мной сделают ядовитые испарения и радиация астероида, когда цварг в кителе адмирала Космофлота предложил учёбу в Академии, статус военного и снятие обвинений.
— Нет, не знаю, Юль. Но я всегда буду безмерно тебе благодарен за то, что вытащил мой хвост из тюрьмы.
— Не из тюрьмы, Эрик, — мягко, будто перед ним ребёнок, поправил Леру. — Из психиатрического отделения.
— Из тюрьмы, Юль! Меня приговорили к сорока годам каторжных работ на астероиде! Я всё прекрасно слышал!
Во взгляде пожилого цварга промелькнуло… сожаление?
— Эрик, этот приговор вступил бы в силу, если бы ты не бросился на прутья клетки в зале суда, крича, что это не настоящая Элиза. Ты разодрал руки в кровь и чуть не разбил голову, пока охрана не нейтрализовала тебя электрошокером.
Я вспомнил пустой взгляд любимой, яркий взрыв космического корабля, где октопотроиды держали её в качестве заложницы… Разумеется, Лиз не могла быть настоящей! Яркий, тёплый, живой тропический океан в радужках не мог смениться лютой стужей. Она не могла меня предать!
Я много раз воскрешал воспоминание о суде и пришёл к выводу, что в качестве свидетеля кто-то ловко подсунул грамотно сделанного биоандроида, который выглядел как девушка. Конечно, создавать биоандроидов, внешне неотличимых от гуманоидов, запрещено законом, но октопотроиды и так оглушили меня и накачали наркотой, чтобы свалить вину. Они запросто могли договориться с контрабандистами о приобретении нелегального андроида с внешностью Элизы. Почему нет? Это подтверждало и то, что загадочным образом Лиз исчезла после дачи показаний, и то, что она сказала абсолютную чушь под таноржским детектором лжи. После заключения Шарлен о том, что таноржская бабочка очень чувствительна к пульсу и сердцебиению, дыханию и даже электрическим свойствам кожи, я лишь уверился, что передо мной был робот. Как же иначе?
