– Простите мои манеры иностранца, – сказал он. – Кроме того, здесь действительно прекрасная кухня.
– Признаться, я и сам не люблю терять время, – кивнул лорд Гамильтон, вооружаясь столовыми приборами. – Итак, мой друг лорд Дарнем, прекрасный специалист, так сказать, с нюхом на сенсации, – при этих словах покраснел уже лорд Дарнем и попытался скрыть смущение, подняв бокал вина. – И весьма предприимчивый человек. Два года назад я раскопал, фигурально выражаясь, в нашем архиве дневники сэра Генри Мэтьюза, который, опираясь на труды Фонтана и Эдвардса, выдвинул несколько гипотез касательно четвертой династии. Признаться, тогда мне и другим джентльменам его выводы показались фантастическими. Но моего друга это не остановило. Он нашел людей, которые профинансировали поездку, впрочем, не будем называть имен. – В этом месте Ван Хельсинг кивнул, усмехнувшись.
– В первый год раскопок нас постигла неудача, – сказал лорд Дарнем. – Но это не ослабило нашей решимости.
– И, что немаловажно, – лорд Гамильтон прервался, чтобы отдать должное великолепному ростбифу, – не сократило финансирования. Воистину, нам повезло с благотворителями, казалось, что они стремились приподнять завесу тайны не меньше, чем мы. А может, и больше…
К ростбифу подали йоркширский пудинг, столь нежный и воздушный, что на некоторое время ему удалось то, чего не сумели добиться сотни враждебно настроенных египтян, – он заставил собравшуюся в ресторане компанию полностью позабыть об исторических тайнах. В кабинете воцарилась хрупкая тишина, возникающая при поглощении превосходно приготовленной и правильно сервированной пищи.
– Ну-с, – сказал лорд Дарнем, промокая губы салфеткой, – о чем бишь я?
– О финансировании, – с любезной улыбкой напомнил Ван Хельсинг.
– О, профессор, эти материи вряд ли можно счесть интересной темой. Куда важнее то, что нашли люди лорда Дарнема. Бьюсь об заклад, – лорд Гамильтон хлопнул себя по колену, – вам не терпится это узнать!
– Это так, сэр, – развел руками Ван Хельсинг. – Ваш рассказ, ваши намеки заинтриговали меня. Признаться, с того момента, как я прочел письмо, все пытаюсь логически вывести причину, по которой мои услуги понадобились многоуважаемому главе Фонда исследования Египта.
– Уверяю, логика здесь не поможет, – лорд Дарнем вдруг посерьезнел. – Итак, профессор, первый год прошел впустую. Но этой весной нам удалось напасть на след. Здесь позвольте дать некоторые пояснения. Как вы, вероятно, знаете, во времена фараонов четвертой династии были построены прекраснейшие, величайшие пирамиды Гизы. Их изучали и еще долгие годы будут изучать историки всего мира. – Он сделал паузу, с тем, вероятно, чтобы сотрапезник ощутил в полной мере величие момента. Затем продолжил: – Но я в это время был занят поиском весьма скромной усыпальницы, о которой сэр Генри Мэтьюз упомянул лишь вскользь, поскольку не нашел достоверных источников, подтверждающих ее существование, кроме одного пергамента, где упоминалось имя того, для кого она была построена. Фараон Джеммураби, опираясь на сборник «Древних документов Египта», был не то сыном, не то братом Снофру и скорее хорошим чиновником, нежели правителем. Как утверждает его официальная биография, Джеммураби внезапно скончался и был погребен со всеми почестями. Его усыпальница – мы привезли отличные зарисовки и фотографические снимки – была украшена многочисленными граффити. Еще в Египте мой друг лорд Гамильтон начал расшифровку записей. Здесь, в Лондоне, вместе с коллегами, он продолжает эту работу, и она уже близка к завершению.
