– Твой первый выход? – спросила меня Кейла.
– Почти, – постаралась произнести я как можно увереннее.
– Можешь не скрывать. Видно, что первый. Значит, добро пожаловать в логово разврата, – язвительно усмехнулась Кейла.
– Хм… на это обычно отвечают «спасибо»? – уточнила я.
– По-разному.
– Ну, спасибо тогда.
– Как тебя в список записать?
– Запиши как Кэтрин.
– Кэтрин, поздравляю, ты у нас первая в списке. Можешь идти на свой первый выход.
– Нет-нет! Можно третьей хотя бы? Я не готова еще…
– Знаешь, у нас тут можно сразу без лифчика выходить и не париться. – И снова язвительный смешок, только уже при поддержке таких же завсегдатаев, как и она.
Зашла администратор Мари, неприметная, неяркая, ненакрашенная, невыспавшаяся, с быстро собранным пучком на голове, в вытянутом сером, как стены, свитере. О таких часто говорят: «Не важно, как и во что одет, какая у него прическа, – в воспоминания и сны образ приходит всегда одинаковый, тот, что прочно закрепился в памяти». Вот так и с Мари – серое женское пятно, вечно окутанное сигаретным дымом.
– Девочки, все готовы? Первый клиент в зале. Кто на выход идет?
– Да-да, вот список.
Кейла протянула исписанный ею лист с заковыристыми именами:
1. Кэтрин
2. Джессика
3. Злата
4. Оливия
5. Ева
6. Кейла
7. София
8. Мане
9. Венера
10. Моника
11. Мерседес
– Кэтрин, ты первая, тебя объявят через три минуты. Давай скорее на сцену!
– Я не… – начала было я, но, осознав, что бесполезно пререкаться, про себя ругнулась: «Вот черт!» – а вслух промямлила: – Иду, иду…
Боже мой, и что мне теперь делать? Пока мы ехали в клуб, Энн старалась все описать как шутку, будто у нас новая постановка и в ней просто поменяются декорации.
– Кэтти, танцевать прикольно, – повторяла она. – Представь, что ты не на сцене, а в ночном клубе с бокалом «Чиваса», кальяном на коньяке и тебе абсолютно наплевать на всех.
– Мне бы точно и первый, и второй не помешали бы…
– У тебя и так все получится. Если поймут, что ты под чем-то, нас тут же оттуда выпрут. У тебя же все на лице, как будущее у меня на ладони, расписано. В общем, не дрейфь, собери ляжки. Ты там будешь настоящей звездой! – продолжала убеждать Энн. – Представь: падает свет, ты в красивом красном платье – я дам тебе красное, сама-то золотое надену – стоишь у шеста… У мужиков челюсти падают, слюнки текут, а ты вальяжно ходишь по сцене туда-сюда, туда-сюда… Главное, создать видимость, что ты окутываешь вниманием каждого. Одному улыбаешься, на другого смотришь так, словно вы уже вовсю занимаетесь сексом и твоему возбуждению нет предела, следующего представляешь связанным веревками, ремнями, чем угодно… Детка, это легко! Ты будешь настоящей королевой! Я тебе гарантирую!..
Вспоминая слова Энн, я как можно увереннее вышла из ярко освещенной гримерки в тусклый полумрак. Мягкий свет освещал небольшую сцену в багрово-коричневых тонах. В таком свете кожа казалась загорелее, а образ – привлекательнее. Хотя какая сцена… так, невысокий подиум, с которого мог спуститься и двухлетний ребенок. На сцене стоял трехметровый шест. Вокруг – синие кожаные диванчики с небольшими столиками, полукругом оплетающие центральную ее часть. Боже, быть незамеченной не получится. Неужели я здесь? Зачем?
«Хорошо, что пока только один гость, – думала я. – Пять минут позора, а потом целый час буду смотреть, как танцуют другие».
Заиграла музыка, но я совсем не слышала ритма. Подойдя к шесту, я повернулась к нему спиной. Мои ноги тряслись, как у мужика, впервые надевшего десятисантиметровые шпильки. Медленно подняв руки вдоль бедер, я тесно зажала ладонями грудь и приподняла кончиками пальцев волосы, приготовившись полуоткрытыми глазами встретить взгляд гостя, сидящего перед сценой за столиком, точь-в-точь как меня учила подруга.
